Однако дальнейшие уговоры не потребовались. Она увидела, как ее собственный шофер вылезает из лимузина.
— Видите, — сказала Лавиния, облегченно вздохнув. Затем добавила озабоченно: — Ваш хозяин… Конечно, это не мое дело, но, может быть, ему следует показаться врачу?
— О нем есть кому позаботиться, — заверил ее Марко. — Но он… Как это по-английски? Он не всегда прислушивается к советам других.
Уверенность, с которой говорил шофер, успокоила Лавинию, которую взволновало состояние старика.
Лавиния бросила взгляд на Витторио, оторвавшись от созерцания роскошного сине-зеленого Тирренского моря, раскинувшегося внизу.
Он был сумрачен и чем-то озабочен, когда они встретились в аэропорту, и даже не спросил, как ей понравилась поездка по городу. Сейчас, когда они с каждой минутой приближались к его дому и к встрече с его родственниками, Лавиния чувствовала, что ее напряжение возрастает. Ирония судьбы, но раньше она мечтала о том, как проведет когда-нибудь отпуск в этой части света. А теперь, когда это случилось, была далека от восторга.
Видя озабоченное лицо Витторио, она решила спросить его — больше из вежливости, нежели из-за реального беспокойства, как поспешно заверила себя:
— Что-нибудь случилось? Ты выглядишь расстроенным.
Лицо Витторио помрачнело еще больше.
— Что, репетируешь роль преданной невесты? — спросил он с циничной усмешкой. — Если рассчитываешь получить вознаграждение, то ошибаешься.
Вспыхнувшая накануне ненависть вновь охватила Лавинию.
— В отличие от тебя я не смотрю на вещи сугубо меркантильно! — выпалила она. Просто я беспокоюсь за тебя. Судя по всему, твоя встреча с дедом не очень-то удалась.
— Ты? Беспокоишься обо мне? Только одно связывает нас. И ты знаешь, что именно.
Интересно, чего он ожидал от нее? Лавиния еле сдерживалась, чтобы не нагрубить. В конце концов, сам же шантажом заставил ее быть здесь. Использует в своих интересах, как живую куклу. Составил о ней самое что ни на есть худшее мнение и даже не пожелал выслушать, когда она пыталась сказать что-либо в свое оправдание. И при этом еще претендует на то, чтобы считаться высоконравственным человеком. Как она могла сочувствовать ему? Он и Мариетта стоят друг друга.
Но, думая так, Лавиния в душе понимала, что не совсем справедлива к нему. Она усмотрела в Мариетте внутреннюю холодность, полное отсутствие способности к каким-либо искренним переживаниям. Витторио много сказал и сделал такого, что она не одобряет, но в нем была страстность. Та самая, от которой она трепещет и сейчас, вспоминая его поцелуй. Даже если сцена, разыгранная в гостиной, предназначалась для того, чтобы произвести впечатление на Мариетту, в ней было что-то интимное, что тронуло Лавинию до глубины души.