— Да. — Слово прозвучало чуть слышно. — Игра еще продолжается? — осведомилась она слабым голосом. Ее силы были на исходе.
— Да. Финальный круг.
И, наклонившись вперед, он вытащил ее из кресла и поставил на ноги.
— Последний вопрос, — говорил он, расстегивая пуговицы на ее платье, — таков. И если в ответ я услышу нет, то больше никогда не стану просить играть со мной снова. — Роза почувствовала, как ее креп-джерси скользнуло на пол. — Будет проще, — шепнул Алек, — если ты мне поможешь.
Она стала возиться с пуговицами на его рубашке. Его грудь пылала под ее руками, курчавые, золотистые волосы щекотали кончики ее пальцев.
— О, Роза, — внезапно простонал он, и его голос дрожал. — Боюсь, что забуду про все свои принципы.
Они стояли в нескольких дюймах от кровати. Рола отбросила логику, осторожность и страх перед будущим. Никакая боль, которую он мог ей сейчас причинить, не могла быть хуже того вакуума, что жил в ней столько месяцев. Подобно обреченному на казнь человеку, она решила наслаждаться своим последним пиром. Ее рассудок расщепился между настойчиво нарастающим в ней желанием, так долго не находившим себе выхода и сейчас грозившим утопить ее, и каким-то отстраненным спокойствием, тихим, ровным голосом, который говорил: «У меня нет выбора. Я делаю так, потому что в этом мое единственное спасение».
На этот раз ей не пришлось беспокоиться насчет своей неопытности. Алек торопился. Его желание было опаляющим, неотвратимым. Ее это радовало. На сомнения не оставалось времени. Ее кожа пылала от лихорадочной страсти его поцелуев. Ее чувства напряглись в ожидании. Лишь когда до ее слуха донесся ее собственный непроизвольный крик от внезапной, острой боли, которая так быстро забывается, она на миг вынырнула в реальную жизнь, а в это время тело Алека на мгновение напряглось, а его глаза заглянули, пораженные, в ее глаза. И затем она поплыла в упоительном восторге, когда в его любви появилось еще больше нежности и томления. Она распахнула крылья и полетела вместе с ним поверх всех барьеров, что отделяли их, а затем мягко опустилась на покой. Она не поняла, что по ее лицу струятся слезы, пока Алек не утер их.
Как ни удивительно, но она заснула, утомленная долгим перелетом, эмоциональным изнеможением и физическим чувством освобождения. Просыпаясь, еще сонная, она услышала знакомые звуки голоса Алека: он пел, принимая душ. Какой замечательный у него голос, сладко подумалось ей. Мелодия была «Жизнь и роза». Легкий стук в ребра напомнил ей, что назад пути уже нет. Впереди, как она надеялась, лежала полоса счастья, хотя и не всегда безоблачного, пока в конце концов он не устанет от нее, как, по его словам, это всегда с ним бывало. Она выбросила эту возможность из своего сознания. Теперь она уже взрослая женщина и все переживет.