Внезапно на память пришли события той ночи, когда Фури спас его из рабства.
Когда Хозяйка заявилась с очередным кавалером, раб не проявил никакого интереса. После ста лет унижения взгляды мужчин уже не беспокоили его, а изнасилования и надругательства стали привычным делом. Он влачил свой путь по нескончаемым кругам ада, где самой страшной пыткой была бесконечность.
Но потом раб почувствовал, что на этот раз все идет не так, как всегда. Он повернул голову. Судя по росту и дорогой одежде, незнакомец принадлежал к воинам. Во взгляде его желтых глаз мелькнуло сострадание, по лицу разлилась восковая бледность.
Почувствовав запах бальзама, раб отвернулся и безучастно уставился в потолок. Когда женские руки начали тискать его плоть, он почувствовал, что комнату накрыло волной переживаний, и снова посмотрел на мужчину, потом нахмурился. Схватившись за кинжал, воин смотрел на Хозяйку так, словно собирался ее убить…
Но тут распахнулась дверь, и на пороге появился один из придворных, испуганно крича что-то. За ним ворвались рассвирепевшие охранники. Возглавляющий их грубо встряхнул Хозяйку и влепил ей такую пощечину, что она отлетела к стене, потом вытащил нож и подошел к рабу. Тот закричал от ужаса, увидев приближающийся к лицу клинок. Жгучая боль обожгла лоб, нос и щеку, после чего все провалилось в темноту…
Очнувшись, раб понял, что висит. Петля затягивалась под тяжестью туловища, выдавливая из него жизнь. Сознание вернулось, чтобы дать мозгу шанс спасти бренное тело. «Убогая попытка самосохранения», — мелькнула мысль.
Святая Дева, почему ничего не болит? Кожа была мокрой, и раб решил, что его облили водой. Глаза заливало чем-то горячим. Кровью? Значит, он весь в крови?
Что это за шум? Кто-то бьется на мечах?
На последнем дыхании раб открыл глаза и забыл про удушье. Море. Перед ним лежало безбрежное море.
На мгновение он воспрянул духом… но потом в глазах потемнело из-за нехватки воздуха. Веки смежились, тело обмякло. Благодаря судьбу за то, что ему посчастливилось увидеть перед смертью океан, раб подумал: похоже ли Забвение на эту бескрайнюю ширь, незнакомую и родную одновременно?
Когда перед глазами вспыхнул прощальный белый свет, он почувствовал, что веревка на горле ослабла и кто-то грубо сгреб его в охапку. Потом крики, тряска, падение и резкая остановка. В теле проснулась невыносимая боль, ее тупые удары пронизывали до костей.
Раздались два выстрела. Кто-то рядом зарычал. Потом вскрикнул. В спину ударил порыв ветра, и раб полетел вниз… в пустоту.
Его охватила паника. «Господи, там же океан. Соль…»