Закончив работу, мастер покинул камеру и унес с собою свечу. Скованный раб остался в темноте.
Вот какую участь приготовила ему судьба. Упасть на самое дно. Стать живой кормушкой, и только Святая Дева знает, чем еще…
Он трясся от страха и отчаяния, когда дверь отворилась и в камеру вошла хозяйка с двумя слугами, известными своей любовью к мужчинам.
— Приведите его в порядок, — приказала она.
Пока те умывали раба и втирали в кожу благовония, женщина металась вокруг, не отрывая глаз от его тела. Несчастный ежился от мужских прикосновений, ожидая самого худшего.
Когда омовение было окончено, тот, что повыше, спросил:
— Прикажете, чтобы мы его разогрели?
— Не нужно: сегодня я займусь этим сама.
Скинув халат, она забралась на стол и оседлала распростертого юношу. Когда она погладила его сокровенную плоть, слуги подошли ближе. Удивленная тем, что его тело не откликается на ласки, она припала к нему ртом. Комната огласилась дикими звуками. Стонами ублажавших себя мужчин, жадными всхлипываниями женщины.
Острая боль стыда и унижения пронзила грудь. По щекам поползли слезы. Раньше его никто не касался. До превращения его тело не было готовым для секса, однако это не мешало мечтать. Но даже в самых дерзких мечтах он не мог представить, что все будет так ужасно.
Вдруг Хозяйка подняла голову и отвесила ему оплеуху.
— Принесите бальзам, — сказала она сквозь зубы. — Эта штуковина отказывается работать.
Слуга вручил ей горшочек.
Чья-то рука коснулась его кожи и начала втирать скользкое снадобье в тело. Низ живота загорелся огнем. Неизвестно откуда возникшая тяжесть потянулась вверх и легла на бедро.
— Вот это да… Святая Дева, — пробормотал слуга.
— Ничего себе размер, — отозвался другой.
— Потрясающе! — с восторгом добавила Хозяйка.
Раб поднял голову. Над животом возвышался налитый кровью тяжелый отросток.
Женщина снова оседлала его бедра. Влажное тепло обхватило плоть. Раб распахнул глаза. Поглотив его своим телом, хозяйка сидела сверху и ритмично раскачивалась.
Мужчины, стоявшие рядом, вновь застонали. Эти утробные звуки становились все громче по мере того, как учащались движения женщины. А потом все трое закричали.
Обессилев, хозяйка повалилась ему на грудь и, тяжело дыша, приказала:
— Держите ему голову.
Слуга положил рабу на лоб тяжелую ладонь и погладил его длинные волосы свободной рукой.
— Мягкие-то какие. Смотрите, они разного цвета.
Женщина уткнулась лицом в шею юноши и прокусила кожу. Тот закричал от боли и от страха. Он видел и раньше, как питаются его соплеменники от партнеров противоположного пола, но тогда это казалось нормальным. Почему же сейчас ему стало так больно, что закружилась голова?