– Вы совершенно сошли с ума, – горячо заговорил Муррей, протягивая руки, чтобы задержать двинувшихся солдат, – стыдитесь!.. Нет более безобидного и кроткого существа, чем эта девушка, на которую вы нападаете всемером!
Его отбросило движение локтя.
– Здесь есть человек, который знает, что делает, – резко ответил чиновник. – Или вы хотите, чтобы я арестовал также и вас?
Целестина, бросившись на кровать, горько рыдала, Рита, трепеща, бессмысленно говорила, оглядываясь с жалким смехом: – Уйдемте, уйдемте отсюда! Боже мой, какой ужас! Но Бутс, вдруг налившись кровью, затопал ногами, схватил и швырнул стул.
– Не сметь, я не дам! – азартно закричал он.
– Молчать! – громко сказал жандарм. Но, уже струсив сам, Бутс умолк с негодующим видом, помялся и стих.
Теперь, когда сказано было все самое страшное, наступила, как это бывает в случаях быстрого и напряженного действия, краткая тишина, подобная ужасной картине, неподвижной, но красноречиво памятной навсегда. Все взгляды были устремлены на пленницу, пытавшуюся тщетно вырваться из четырех сильных рук, механически державших ее. Плача, с открытыми мстительными глазами, с презрительно стиснутым, но полным слез ртом, меж тем как лицо дергалось и тосковало совершенно уже по-детски, Тави перестала наконец рваться и выкручивать руки, но, сколько могла сжав руки, резко и внушительно потрясла ими. Она говорила и задыхалась: – Я требую, – сказала она со всем пылом отчаяния, – чтобы вы объяснили мне вашу шутку! Сегодня мой праздник, день рождения моего, а вы взяли меня, как уличную воровку! Вот мои гости, мои друзья, – что подумают они обо мне?!
– Тави, дурочка! – поспешила перебить ее, утирая слезы, Алиса, – не говори глупостей!
– Подумаем, что ты ребячий кипяток, – сказал, сжимая ей руку, Муррей. – Послушай, с этими людьми препирательства бесполезны. Мы останемся ждать тебя. Не бей их и поезжай, когда так. Ошибка слишком груба. Черт их знает, что они там напутали.
– Одно слово, – сказала Тави человеку, руководившему арестом, – какая причина вашего мерзкого дела?
– Вам будут даны объяснения на месте, – сказал тот, двигая взглядом солдат по направлению к выходу. – Я действую по приказанию и ничего ровно не знаю.
– Лжете, – ответила Тави с гневом и горечью, – лжете, вы лгать привыкли. Что делать вам здесь с целым отрядом? Я снова вас спрашиваю: зачем эта подлость?
– Довольно, – сказал чиновник, – попрощайтесь и идите беспрекословно вниз. Вас отвезут. Ну, господа, – он обратился к гостям, – вас всех я задержу несколько времени. Предстоит обыск. Пока он не окончится, никто отсюда не выйдет.