— Голубое шелковое, Сара!
Сара обиделась, что-то пробормотала, однако, закончив прическу, послушно отправилась за платьем.
И все же наряд Дженис в этот вечер был чересчур откровенным: глубокий вырез, обнаженные плечи. Голубой нежный шелк, перехваченный под грудью, спускался вниз мягкими складками, при малейшем движении обрисовывая бедра и ноги.
Хотя у Дженис были великолепные драгоценности, сегодня она не хотела надевать много украшений, на ней были только маленькие золотые серьги и широкая голубая лента с камеей на шее. Довершала наряд кружевная шаль, которая лишь подчеркивала откровенность декольте.
В какой-то момент Дженис засомневалась, не переодеться ли ей. Но потом решила, что скорее всего у герцога и в мыслях нет поддаваться воображаемым Сарой искушениям.
Она вышла из комнаты и тут же увидела у своих дверей слугу герцога. Сара уже успела узнать о нем кое-что. Он не дворецкий и не камердинер, но в свите герцога самый главный. Шеффилд привез его из-за границы, и между ними установились более доверительные отношения, чем обычно существуют между слугой и хозяином.
Теперь он поджидал ее, чтобы проводить вниз в столовую. Почтительно поклонившись, слуга произнес:
— Меня зовут Анатоль, мисс. Я провожу вас. В Шеффилд Холле легко заблудиться.
И она, поблагодарив, последовала за ним. Действительно, Шеффилд Холл оказался весьма внушительным сооружением, со множеством комнат и коридоров. Они то поворачивали, то проходили анфилады комнат, пока не пришли в уютную и ярко освещенную столовую.
Там ее ждал лорд Шеффилд. Он переоделся, но парадный костюм его был прост и строг.
— Добрый вечер, мадам! — он поклонился, но не двинулся с места. — Как вам ваша комната?
Было видно, что он отметил произошедшую в ней перемену.
— Я устроилась прекрасно. Спасибо, милорд, — ответила Дженис и села в кресло у камина. Его взгляд смущал ее. Но прямоту герцога она явно недооценила, потому что следующее его замечание застало ее врасплох.
— Вы мне преподали хороший урок. Должен согласиться, двадцать лет — уже не детский возраст. У вас потрясающая фигура.
Дженис растерялась. Она не знала, оскорбиться ей или сделать вид, что она ничего не слышала, как было принято в свете. Но что, однако, предосудительного в его словах? Это просто выражение восхищения. И она решила принять их как комплимент.
— Спасибо, — сказала она спокойно. — Но это не моя заслуга. Говорят, я похожа на свою мать.
Герцогу явно понравилась ее реакция.
— Правда? — спросил он. — Тогда я завидую вашему отцу.
Дженис поняла, что сама напросилась на подобный разговор.