— Ма-моч-ка! — кричу я. — Почему ты меня подняла… так быстро!
— Потому что ты хотела разрушить Эллочкин Замок! Зачем? — спрашивает Мамочка.
— Я не хотела его разрушить! — кричу я. — Я хотела сделать, чтобы он упал сразу! Весь!
— Тише, Нинуша, тише! — Мамочка садится со мной на Бабушкину кровать. — Объясни мне, чтобы я поняла, только, пожалуйста, говори, а не кричи.
— Я толкала его тогда, и ещё тогда, и сегодня, но он не падал весь сразу! А я хочу, чтобы он упал весь! Сразу! — говорю я Мамочке, но очень хочется кричать.
— Я тебя понимаю, — говорит Мамочка, — но скажи, кто построил этот Замок?
— Эллочка.
— И чья это вещь — Замок? Чей он?
— Не знаю, — говорю. Мне нравится сидеть у Мамочки на руках! Я сижу и думаю: Тигрёнок Эллочкин, Барбос мой, пушка моя, танк Эллочкин. А чей Замок — я не понимаю.
— Замок Эллочкин, потому что его построила она, — говорит Мамочка. — Если ты построишь Замок, то он будет твой, и ты сможешь его разрушить — посмотреть, как он будет падать весь. Сразу! Ты меня понимаешь, Нинуша?
— Но я не умею строить Замок, — говорю я.
— Но ты поняла, чей это Замок? Его построила Эллочка! Чей он, скажи мне?!
— Он Эллочкин, — говорю я.
— Значит, это чужая вещь, а чужие вещи портить нельзя — это неправильно. Значит, ты больше не будешь разрушать Эллочкины Замки?
— Не буду, — говорю я, потому что я знаю, что нельзя делать неправильно.
— Умница, — смеётся Мамочка, обнимает меня и гладит по голове.
Мне хорошо, когда Мамочка обнимает меня и гладит по голове. Я сижу у неё на руках и думаю: как жалко, что Замок Эллочкин!
Я лежу на Мамочкиной кровати, потому что пришло воспаление лёгких. Оно приходит, когда холодно, и тогда днём я лежу на Мамочкиной и Папиной кровати. Здесь очень хорошо: рояль, а рядом стоит, не знаю как зовут, шкаф без дверей, а на нём сидят две девочки, они ненастоящие. И ещё стоит картинка — на ней девочка, тоже ненастоящая, на одной ноге, Мамочка часто берёт эту картинку и смотрит на неё.
Когда приходит воспаление, Мамочка кладёт мне под руку маленькую палочку, сидит со мной, рассказывает мне и смеётся. Я тоже смеюсь. Потом она ставит мне банки: огонь в банку — и мне на спину, огонь в банку — и мне на спину, а Бабуся держит мне бугорки. Мне не хотелось Мамочке говорить, что мне не нравится огонь, и я попросила Бабусю подержать мне бугорки. Бабуся сказала: конечно, деточка, я подержу.
Она села на кровать около головы и положила мне одну руку на голову, а другую на бугорок. И теперь, когда Мамочка мне ставит банки, Бабуся мне держит бугорки, а я смотрю на огонь и думаю, что, когда банки снимут, мне дадут вкусное молоко.