. Вот так, не больше и не меньше.
Франция помешана на реванше за позор войны 1870 года. Возврат Эльзаса и Лотарингии давным–давно стало темой номер один всех печатных изданий. Целое поколение французов выросло на идее реваншизма за разгром франко–прусской войны. Президент Республики Раймон Пуанкаре (получивший прозвище Пуанкарье – война), провозгласил курс на создании великой и сильной Франции. Пресса безумствовала в прямом смысле слова. Окаянная немчура должна понять, кому она осмелилась бросить вызов! Мы вернем отнятые у нас земли и заберем ваши вплоть до Рейна, ибо всегда они тяготели к прекрасной Франции! Газетчики наделяли немцев всеми мыслимыми и немыслимыми пороками: и звери, и пьяницы, и просто дураки каких еще поискать. Их глупые головы треснут как пустой орех под нашим каблуком. Толи дело мы, бравые французы! В обществе воцарился настоящий армейский культ. Только мужчина в военной форме имеет право называться патриотом и настоящим мужчиной. Все остальные так – и не мужчины, и не французы, а дрянь какая–то.
Ура–патриотическая шизофрения охватила и Российскую империю, да еще как! Только что сабли не точили о подъезд германского посольства. Вековое желание славянофилов водрузить крест над Святой Софией получило новую жизнь под бурные аплодисменты нашей общественности. В дополнение к этому, газеты яркими красками расписывали страдания наших братьев–славян под окаянным австрийским игом. Разумеется, рад здравомыслящих политиков прекрасно понимал, что предстоящая война не принесет стране ничего кроме крови, слез и разорения. Наше богоспасаемое отечество еще не готово к войне, победа, если даже она и возможна, обойдется нам очень и очень дорого… Но, к величайшему сожалению, их немногочисленные голоса потонули в дружном и яростном вопле «ястребов», готовых сражаться любой ценой и непременно до победного конца.
У соседей России дела тоже обстояли ничуть не лучше. Правящая верхушка Австро–Венгрии хотела уничтожения Сербии и мечтала об ослаблении российского влияния на Балканах. В свою очередь, братья–славяне не стесняясь заявляли о необходимости создания Великой Сербии, с освобождением всех сербов изнемогающих под ненавистой им властью Вены. Словом, все были готовы драться против всех. И драться насмерть.
Чуть более спокойно вели себя англичане, видимо по причине прирожденного хладнокровия. Но и британская публика горячо поддерживала идею хорошенько треснуть зарвавшегося германского волка по сусалам. Мощный экономический подъем и неприкрытая агрессивность Германии, вызвали нешуточные опасения Лондона. Экономические и политические интересы обеих Империй сталкивались во многих районах мира, и в первую очередь в Африке, в Восточной Азии и на Ближнем Востоке. Это были главные направления экспансии германского капитала. Кроме того, военно–морской флот Германии рос не по дням, а по часам, всерьез угрожая коммуникационным линиям снабжения вековой Владычицы морей. «