Обращаю внимание на огнеметные расчеты противника. Нужно обязательно сказать всем: если увидят кого–то с канистрой за спиной и со шлангом в руках – пусть палят по нему не жалея патронов. Иначе попробуют дьявольского огня еще при жизни. Рассказываю о химических снарядах и применении врагом штурмовых групп. Это серьезные ребята, так что глаз не спускать с ходов сообщения от первой линии – оттуда всегда нужно ждать гостей. Кажется все. Пусть каждый доведет полученные сведения до своего подразделения. Взводные согласно кивают, мол, не переживай командир, все сделаем как надо. Я и не переживаю. Знаю, они ребята опытные, не подведут. Вообще, бывалый вояка запросто может с успехом заменить любого новичка из младших офицеров. Ну что, всё понятно? Тогда все по местам!
Взвод за взводом солдаты грузятся в автомобили и медленно, машина за машиной покидают расположение полка. Дорога забита транспортом. Машины едут гуськом, длинной беспрестанной вереницей. Люди, боеприпасы… Люди, боеприпасы… Люди, боеприпасы… Навстречу нам столь же нескончаемой колонной движутся повозки с ранеными. Их много. Их очень много. Грязные, в рваных шинелях, все с перепачканными кровью повязками. Иногда стоны доносятся до нас, хотя в основной массе их, слава Богу, заглушает шум движения. Против воли, в голову лезут невеселые мысли — а вдруг завтра и меня повезут вот так? Если убьют сразу, это не страшно, хлоп – и все, большой привет. Ничего не почувствуешь и, будьте любезны, смотрите что на том свете делается. Страшно, если искалечит. Но в такой войне от меня ничего не зависит, все только вопрос везения. Стоп, хватит. Думать об этом сейчас – последнее дело, нужно занять голову другими мыслями.
Прикидываю – при такой скорости движения нам ехать не меньше двух часов. Я сел в машину вместе со взводом Гийома. Он как всегда, в своей стихии. Беспрестанно рассказывает свои грязные истории о пьяных подвигах и продажных девках. Его похождения даже новички уже знают наизусть. Прислушиваясь к рассказам, иной раз ловлю себя на мысли, а есть ли в Марселе бабы трахающиеся не за деньги? Если верить Гийому, то нет. С его слов все тамошнее население только пьет без просыху и гуляет так, что самому Амуру тошно. Правда, до сих пор не могу понять на какие шиши такое веселье. Обычно, все слушают Гийома со смехом и почтительными сальными замечаниями. Почтительными, потому что он взводный и своих держит в ежовых рукавицах. Сальными – ну так таков предмет повествования. Но сегодня все молчат. Беспрестанно курят, крепко, до боли сжимают винтовки и молчат. Очень многие, особенно новички, держат в другой руке небольшое распятие или образок. Кто–то вполголоса читает молитву, закрыв глаза. Чем ближе подъезжаем к линии фронта, тем больше становится число молящихся. Разрывы снарядов слышаться все ближе и ближе, обстрел не утихает, не иначе нас дожидается. С неба на нас падает мокрый, противный снег. Мы едем на высоту Морт–Омм. Мы едем к мертвецу. Сегодня. Седьмого марта тысяча девятьсот шестнадцатого года.