— Все хорошо в свое время и в своем месте. В Варшаве Ванда звучит естественно, а в наших краях такое имя воспринимается как вычурное. Я уже не говорю о том, что магазин есть такой.
Как-то я приехала к Ландау, когда он отобедал и просматривал газеты.
— Час от часу не легче, — сказал он. — Слыхала? Теплый переулок переименовали! В улицу Тимура Фрунзе.
В другой раз его внимание привлекла улица Вешних Вод:
— Одна такая улица еще ничего, но ретивые чиновники могут такого нагородить, что страшно будет взглянуть на карту города. Улицы надо называть просто, не мудрствуя лукаво. Первая московская улица называлась Высокая. Просто, понятно и русскому уху привычно.
— Дау, ты никогда не догадаешься, какого сорта это яблоко, — сказала Кора, придя с рынка.
— Новый сорт?
— Совершенно новый! — она выдержала паузу. — «Слава победителя».
— Какая гадость! Я его в рот не возьму! Какое мерзкое название! Совершенно подхалимское.
Он еще долго не мог успокоиться.
— Как ты могла это купить?
— Попробовала — вкусные, я и купила.
— Не надо было и пробовать.
Однажды Кора начала что-то рассказывать, потом передумала, на ходу решила переменить тему, запнулась, начала снова.
— Короче, пожалуйста, — попросил Дау.
— Короче нельзя.
— Тогда не надо совсем.
Известный чехословацкий нейрохирург Зденек Кунц, который был одним из первых зарубежных специалистов, консультировавших Ландау, предложил направить своего пациента в Карловы Вары. Врачи надеялись, что перемена обстановки, изумительный климат курорта и целебные воды пойдут на пользу больному. Лев Давидович обрадовался, что ему уже разрешают ехать на курорт, но его пугала перспектива полета, потому что в самолете он всегда чувствовал себя отвратительно, даже когда был здоров.
Чехословакия встретила его золотой осенью, и Дау страшно огорчился, что только мельком видел Прагу.
— Это один из красивейших городов в мире! Когда я выздоровлю, мы с тобой осмотрим его весь, — сказал он жене.
Лев Давидович попал в Чехословакию в 1965 году, когда отмечалось столетие открытия Грегором Менделем законов, которые привели к разгадке тайны наследственности. В санатории, где находился Дау, многие приняли его за генетика, так хорошо он объяснял своим собеседникам сущность учения Менделя, рассказывал о его знаменитых опытах, о поразительной их точности, о непостижимой смелости выводов. Дау искренне удивился, что молоденькая официантка ничего не знает о Грегоре Менделе.
— Мендель — национальная гордость чешского народа, — сказал ей дау. — Непременно достаньте о нем книгу, почитайте о его опытах с горохом, дающим алые и белые цветы. Это очень интересно!