Лев сидел в комнате матери. Сначала оба долго молчали, потом он спросил:
— Мама, ты счастлива с отцом?
— Как тебе сказать… Мы прожили жизнь тихо и мирно…
— Нет, я не о том, это я знаю. А любовь, такая, чтобы сметала все преграды?
Любовь Вениаминовна посмотрела на сына очень внимательно:
— Что ты придумал?
— Да ничего…
— Нет уж, говори, если начал.
— Я подумал, может быть, я дитя тайной любви. Мои чувства к тебе от этого никак не изменились бы.
Любовь Вениаминовна расхохоталась:
— Ничего похожего! Ты сын своего отца. И вообще должна тебе заметить, что муж, дети, работа — это полная жизнь, поверь мне.
— А страсть? Чтобы страдать и ликовать?
— Нет, Лев, такой страсти не было.
— Ни разу в жизни?
— Ни разу в жизни.
— Почему?
— Ну, как тебе сказать… Наверное, не представилось случая.
— Так надо было искать!
С каждым днем Ландау все больше привязывался к Коре. Ему хотелось проводить с ней все время. Но все же случилось так, что Ландау пришлось уехать из Харькова.
Однажды ректор университета пригласил Льва Давидовича к себе в кабинет и недовольным тоном сказал:
— У вас странные методы преподавания, профессор. Вы спрашиваете у студентов-физиков то, что входит в программу филологического факультета: кто писал «Евгения Онегина» и так далее. Педагогическая наука не допускает ничего подобного.
— В жизни не слышал большей глупости, — ответил Дау.
Ректор обиделся:
— Если вы не возьмете своих слов обратно, я вас уволю.
— Не имеете права.
— Посмотрим.
Ландау был уволен, хотя ректор не имел права увольнять профессора без ведома наркома просвещения; Ландау счел глупостью тратить время и силы на то, чтобы доказывать неправоту ректора. Он уехал в Москву.
Лев Давидович понимал, что в Москве лучшие условия для работы, что столица открывает перед ученым более широкие перспективы. Но без этого чисто внешнего повода — ссоры с ректором — он, наверное, долго бы еще собирался в столицу.
Уехав из Харькова, Ландау не порывал с ним связи. С какой радостью он всегда ехал на научные конференции во вторую столицу Украины! Он вообще любил города, где ему довелось жить — таково свойство его характера, — и никогда не забывал людей, с которыми был связан. Он уносил с собой лишь светлые воспоминания, неприятные словно улетучивались.
Недели через три после отъезда он сообщил харьковским друзьям и ученикам, что будет работать в Институте физических проблем у П.Л. Капицы. «А вы, — писал Ландау, — уже достигли уровня третьего с половиной класса и можете работать самостоятельно».