В своей статье Хейфец поясняет действия следователя следующим образом: «Оформление протоколов в форме „добровольных признаний“ обвиняемого позволяет следователю не вставлять в дело, подготовленное для передачи прокурору, так называемые „оперативные данные“, то есть доносы, данные прослушивания и прочее. Следователь уговаривает допрашиваемого подписать документ: „Ничего для органов нового вы не открываете, мы это все знали без вас, зато для вас это послужит смягчающим обстоятельством на суде — вы станете лицом, добровольно содействовавшим раскрытию истины по делу“, — на языке того времени — „разоружившимся“. При этом следователь ведет, конечно, свою игру: он блефует, как в покере, пытаясь выдать за улики то, что на самом деле является лишь предположением. В частности, именно так удалось убедить Ландау в том, что и без его признаний следствию известно о кружке физиков, сомневавшихся в истинности диалектического материализма и резко осуждавших сталинские репрессии, а также весь ход дел в стране. Следователь Ефименко вынудил Ландау назвать и тех, кто теоретически мог бы входить в эту группу, — будущих жертв политических репрессий профессора П. Капицу и академика Н. Семенова. Правда, Ландау немедленно среагировал на промах и тут же заявил, что Капицу, Семенова и других, еще оставшихся на воле, физиков он не посвятил в тайну организованной „преступной группы“. Любопытно, что он не пытался отрицать ни антисоветского характера собственных убеждений, ни негативного отношения к диалектическому материализму, ни личного отталкивания от работ оборонного характера в институте. При чтении личных показаний Ландау не покидает ощущение, что перед нами послание в будущее, рассказ о подлинных взглядах и подлинных попытках борьбы российских ученых того времени».
Это и в самом деле было посланием в будущее: мне довелось услышать от Льва Давидовича, что он не надеялся выйти живым из внутренней тюрьмы. И когда он начал писать свои показания, ему пришла в голову мысль, что, вероятно, он пишет последний раз в жизни, пишет письмо из тюрьмы на волю. Нам, потомкам. Он пишет, что считает диалектический материализм, внедряемый партией в науку, вредным схоластическим учением, что партийная организация Украинского физико-технического института, УФТИ, вела борьбу с Ландау и его сторонниками.
«…Уже по поводу арестов в связи с убийством т. Кирова мы высказывали недовольство массовостью арестов, считая, что арестовывают ни в чем не повинных людей. Еще в большей степени нас озлобили аресты большого количества специалистов, начиная со второй половины 1936 года. Резко отрицательно мы отнеслись к закону о запрещении абортов, считая что он принят против воли большинства страны. Таким образом, к началу 1937 года мы пришли к выводу, что партия переродилась, что Советская власть действует не в интересах трудящихся, а в интересах узкой правящей группы…»