- Все в порядке, Прежан, - заметила Анни. - Ведь это не я тебя прикрывала, когда твоя жена работала в ночную смену, а тебе требовалось чуть больше времени на ленч, чтобы, скажем так, удовлетворить свой аппетит.
Прежан молча разглядывал носки своих ботинок.
Анни покачала головой и пошла дальше. Ей требовалось побыть одной хоть десять минут, чтобы прийти в себя. Десять минут, чтобы справиться с разочарованием и страхом, зарождавшимся в ней. Она попала в глубокий колодец, и никто не протягивает ей руку, Чтобы помочь выбраться. Напротив, мужчины, которых Анни считала своими товарищами, стояли вокруг и были готовы утопить ее.
Анни направилась к раздевалке. Но еще не войдя туда, она поняла, что ее убежище кто-то осквернил. Тошнотворный запах ударил ей в нос, как только она повернула ручку. Анни зажгла свет и едва успела зажать рот ладонью, чтобы не закричать.
С лампочки без абажура свешивалась мертвая мускусная крыса. С нее содрали кожу от хвоста до головы, и она болталась на макушке зверька. Анни смотрела на мертвое животное, и к горлу подступала тошнота. Подозревая, что ее мучитель наблюдает в дырку из мужской раздевалки, Анни подошла к крысе, внимательно осмотрела ее, прочла надпись на листке бумаги, пришпиленном к трупику гвоздем.
Записка гласила: "Сука-отступница".
ГЛАВА 10
- Бруссар тебя предала, - заявил Стоукс. Он вцепился в сетку, ограждающую камеру. - Парень, я просто поверить не могу, что она так с тобой поступила. Ну, то есть я хочу сказать... Она не хочет спать со мной, это одно. Встречаются такие мазохистки среди женщин. Но заложить другого полицейского... это низко.
Стоукса никто не должен был пускать в камеру временного содержания городской тюрьмы, куда доступ имели только адвокаты задержанных. Но, как всегда, у Чеза Стоукса нашелся знакомый и здесь, и он уговорил надзирателя сделать для него исключение.
- Черт побери, как думаешь, может, она лесбиянка? - вдруг пришло ему в голову.
Ник Фуркейд мерил шагами камеру, и тут образ Анни Бруссар возник перед ним - широко раскрытые, чуть раскосые глаза, легкий румянец на щеках.
- Мне плевать, - ответил он.
- Тебе-то, может, и плевать, а вот меня она чем-то зацепила, признался Стоукс. - Меня всегда тянуло к лесбиянкам, правда, только к хорошеньким, - уточнил он. - Ты никогда не представлял себе двух красоток, занимающихся сексом? Парень, у меня от этого стоит.
- Бруссар меня арестовала, - безучастно констатировал Ник. Стоукс его уже достал. Просто сексуально озабоченный кретин.
- Ага, точно, теперь она будет плохой лесбиянкой в моих фантазиях. Этакая сучка с хлыстом, затянутая в черную кожу, яростная мужененавистница.