Отряд в три сотни конных казаков выступил вверх по течению Днепра. Едут Костя Гордеенко, Кондрат и я, в должности писарчука, вроде как не просто свой человек, а родная кровь, которая в любом случае лишнего болтать не станет. Собирались недолго, и до места, где должны были пройти переговоры, добрались за сутки.
Подъехали к хорошо укрепленному городку. Время полдень. Наши казаки остались под стенами, а мы втроем въехали в замок. Встречу, Мазепа назначил на нейтральной территории, в Переволочне, сотенном городке, который в давние времена был основан литовским князем Витовтом для охраны Днепровских переправ. Как и в стародавние времена, городок жил за счет военных и паромщиков, а административно относился к Полтавскому полку. В центре Переволочны располагались довольно скромные укрепления, громко названные замком. Вот здесь-то и должны были состояться переговоры мятежных атаманов с гетманом всея Украины Иваном Степановичем Мазепой.
Атаманов уже ждали и нас без промедления проводили в просторную горницу, отведенную под сходы местного начальства. Гетман — пожилой, но еще весьма крепкий мужчина с умными глазами, прической под горшок и лазоревом жупане, уже ждал нас. Он сидел в кресле и обшаривал лица атаманов цепким и пристальным взглядом. Все, как и было оговорено заранее, но кроме гетмана присутствовал еще один человек — виленский ксендз, иезуит Залевский, личность на Украине известная.
Мазепа милостиво кивнул атаманам и задал стандартный вопрос, ответ на который он и так знал:
— Что привело вас ко мне, атаманы-молодцы? Зачем вы встречи искали?
Гордеенко и донской атаман переглянулись, и речь повел отец. Он оправил красивый темно-синий кафтан, повел плечами, и сам спросил:
— Гетман, почему здесь иезуит?
Мазепа чуть скривил губы и ответил:
— То гость мой и представитель Станислава Лещинского, короля Речи Посполитой. Вы ведь не на торг пришли, а против царя московского бунт чинить?
— Не бунт мы затеваем, а правду защитить хотим и свободу свою отстоять.
— Пусть будет так, но пан Залевский останется…
— Тогда разговора не будет, — сказал отец, и мы все вместе развернулись на выход. Бояться гнева гетманского не стоило. Как я говорил ранее, под стенами Переволочны триста наших казаков, да на другом берегу Днепра около тысячи сечевиков во главе с Лукьяном Хохлом. Мазепа про это, наверняка, знал.
— Стойте, — откликнулся гетман и повернулся к иезуиту. — Пан Залевский, пожалуйста, обожди в соседней комнате.
Иезуит окатил нас презрительным взглядом и, что-то пробурчав, вышел. Мазепа расплылся широкой улыбкой и спокойным тоном продолжил разговор: