Булавин

Проснулся я сегодня как обычно, посмотрел в потолок родимой, отцовской хаты, и помянул недобрым словом еще один день. Затем, с усилием, встал с кровати, босыми ногами прошлепал по полу, подошел к окну и посмотрел наружу. Все то же самое. Поросший травой двор. Покосившийся забор из ветхого штакетника, пустая собачья будка и раскидистая яблоня с обломанными ветками.

«Видать, опять соседу на бутылку самогона не хватало, и он в ночь урожай собирал», — подумал я, глядя на бедное дерево, и тяжко вздохнул. Э-хе-хе, старость не в радость. Был бы молодой, дал бы этому спившемуся алконавту Митьке в морду, а сейчас, уже и не смогу. Ни сил нет, ни здоровья, ни желания. Устал.

Я прошелся по комнате, осмотрелся, переложил стопки книг, лежащих на продавленном диване и, как это всегда со мной случалось по утрам, подумал о том, что давно пора навести в хате порядок. Только для чего это делать и ради кого? Век прожит, и через пару дней мне стукнет восемьдесят лет. Юбилей. Круглая дата, достойная чтобы ее отметили. Но максимум, что случится, это звонок от сына, который живет сейчас в Киеве, да и то, вряд ли. Конечно, была еще дочь, но ее, мою умницу, красавицу и любимицу, я проклял как последнюю падлюку, жизни недостойную, и причины на то были.

Теперь я один, доживаю отмерянный судьбиной срок, и все что мне остается, это вспоминать прошлое. Ради чего я жил и всегда ли правильно поступал? Ответа нет, хотя за плечами многое. Детство. Война. Оккупация. Освобождение. Голодное послевоенное время. Работа на соляных промыслах. Служба в армии. Комсомол. Учеба в МГУ на историческом факультете. Первые очерки в серьезные журналы. Первая любовь и перспективы. А потом все исчезло. Случайная встреча с Львом Николаевичем Гумилевым повернула мою судьбу на сто восемьдесят градусов, и я посмел по-новому взглянуть на исторические события прошлых веков. Зарывшись в архивы, я много работал и написал несколько зарубленных опытными редакторами статей. Кинулся доказывать свою правоту. Доброжелатели позвонили куда положено и, как итог, арест. После этого не жизнь, а дурной сон, тюрьма, допросы и 5-го марта 1950-го года Иван Михалыч Богданов был приговорен к десяти годам лишения свободы с отбыванием наказания в лагере особого назначения. Затем, шесть лет как в тумане, мытарства по зонам и единственное, что было светлого в эти годы, общение с самыми разными людьми, среди которых опять оказался Лев Гумилев.

Многое мы с ним обсуждали, хотя взгляды наши во многом не совпадали и были мы как из разных миров. Я простой работяга с казацкими корнями и историк-недоучка, и он, дворянин, потомок хана Гумила, человек с именем, и сын великих поэтов. О многом спорили, и порой доходило до того, что неделями не разговаривали, однако в одном всегда сходились. Настоящая история подменена, и то, что мы пытаемся вытащить на поверхность, дабы приоткрыть людям частицу своего великого прошлого, правительству ненужно. При этом не важно, какому правительству. Цари из рода Романовых прятали историю и подменяли ее, дабы власть свою и право на престол укрепить. Коммунисты, действовали так же, ибо все, что было до них, должно считаться мракобесием и вековой тьмой. Правда, допускались редкие проблески в лице царя Петра Романова и Александра Невского, про которых сняты патриотические фильмы. И дело здесь не только в России, ибо это касается всего человечества, и те же самые демократы, либералы или фашисты, не были заинтересованы в том, чтобы народ знал свое истинное прошлое. Знание для избранных, а все остальные должны делать то, что им говорят, и кушать овес. Как говорил доктор Геббельс: «Отбери у народа его историю, и ты подчинишь его», и в чем-чем, а в этом он был прав.