Если бы он убил своего врага, то чувствовал бы удовлетворение. Он болтал бы об этом на каждом углу. Сам факт смерти совершенно не волновал бы его. Но в данном случае он убил даже не просто человека. Он убил свою мечту.
На него надели наручники, что едва ли являлось нужным, и прежде, чем его увели, он сказал Роджеру:
— Прости меня, док. Я знаю, ты сделал все, что мог, чтобы спасти ее. — Сьюзен же удостоилась признания: — Ты меня поборола. Но в любом случае желаю удачи.
Она вновь почувствовала жалость к этому сломленному человеку, казавшемуся сейчас буквально раздавленным двумя здоровенными полицейскими.
Он задержался на мгновение у тела женщины, ради которой изворачивался и лгал, которую любил, но в конце концов убил.
Ее тело унесли вскоре после того, как машина шерифа уехала.
Затем местный доктор подошел к Роджеру и сказал:
— Хочу сказать вам, как медик медику, что вы полный дурак, доктор.
Улыбка коснулась губ Роджера.
— Это потому, — ответил он, — что я никогда не мог запомнить, сколько крови нужно оставить себе.
Местный доктор фыркнул:
— Человек, который способен проделать то, что сделали вы, не может жаловаться на плохую память. Но я недоволен вашим состоянием теперь. Я хочу, чтобы вы поехали ко мне домой. У меня есть пара лишних кроватей.
Сьюзен вмешалась.
— Мы хотим отвезти его в Нью-Йорк и положить в больницу там! — воскликнула она.
— Ему лучше будет здесь. Не надо, чтобы он проделывал такой путь, — произнес доктор упрямо. — Я хочу сам наблюдать за ним. Его состояние меня беспокоит.
Тут Роджер вмешался в разговор.
— Я думаю, что лучше сделать так, как говорит доктор, — сказал он Сьюзен слабо. — Все произошло так быстро. Мне в любом случае нужен отдых.
— Но… — начала Сьюзен, а потом перестала возражать. Конечно, ему нужен отдых. Не столько из-за потери крови, возможно. Какими бы ни были его чувства к ней, он только что видел, как умерла его жена. Хильда отдала свою жизнь, чтобы спасти его.
Чтобы ни произошло в прошлом, ничто не изменит этот факт.
Сьюзен стало стыдно. Внезапное, ужасное убийство, конечно, потрясло ее. Но совесть ее проснулась из-за того, что она почувствовала облегчение. Даже благодарность. Женщины, которая стояла между ней и Роджером, отвратительной женщины, какой она ее считала, теперь не существует.
Стыд, который она почувствовала при этой мысли, заставил кровь прилить к ее щекам. Она казалась мерзкой самой себе! Подумав так, Сьюзен поняла, что теперь все будет по-другому. Совершенно по-другому для них обоих.
И сказала Роджеру:
— Конечно, мой дорогой. Оставайся с доктором. Я остановлюсь где-нибудь поблизости, чтобы мы могли видеться.