— Ага. В совершенстве.
— Вы работали в наружных и внутренних картинах. Что вы делаете лучше?
— Одинаково. Я могу быть внутренней и наружной картиной, сезонной и даже постоянной — конечно, в зависимости от костюма и времени года. Хотя я могу выставляться в постоянной наружной картине и обнаженной, с соответствующей защи…
— Мы видели твои предыдущие работы, — перебил ее мужчина. — Нам понравилось.
— Большое спасибо. А «Девушку перед зеркалом» вы не спускались посмотреть? Это замечательная картина Бассана, правда, я это говорю не потому, что в ней я, а…
— Вы также участвовали в подвижных картинах обоих типов: в перфомансах и во встречах, — снова перебил ее мужчина. — Они были интерактивными?
— Ага. В некоторых случаях — да.
— В какой-нибудь из них вас купили?
— Почти во всех.
— Хорошо. — Мужчина улыбнулся и посмотрел на бумаги, будто причина его улыбки крылась в них. — Это резюме, предназначенное для рекламы. Теперь я хочу услышать полный вариант.
— О чем вы?
— О всей вашей профессиональной деятельности, о той, которую нельзя упоминать в брошюрах. Например, вы когда-нибудь были украшением, живым предметом, домашней утварью?
— Я никогда не занималась утилитарным искусством, — ответила Клара.
Это была правда, хотя она не знала, поверил ли ей мужчина. Но фраза показалась ей немного заносчивой, поэтому она пояснила:
— В Испании еще не прижилась привычка покупать живые украшения.
— Арт-шоки?
Сразу Клара не ответила. Она выпрямилась на стуле (шуршание масляной краски на расписанных ягодицах) и решила держать ухо востро.
— Простите, чем вызван этот вопрос?
— Мы хотим знать, на какой уровень требований можем с вами рассчитывать, — спокойно ответил мужчина.
— Предупреждаю, я не хотела бы делать ничего противозаконного.
Она ожидала реакции, но реакции не последовало. Тогда Клара поспешно добавила:
— Ну, возможно, я и согласилась бы. Но я хочу знать, что вы будете делать, где и кто тот художник, который ко мне обращается.
— Пожалуйста, ответьте на вопрос.
Она подумала, что, если сказать правду, ничего дурного не случится. Так или иначе, она совершеннолетняя, а два арт-шока, в которых ее купили в этом году, были не слишком крутыми и выставлялись только в частных помещениях перед взрослыми зрителями. Однако правда и то, что в обоих арт-шоках попадались сцены, которые, пожалуй, переходили границу дозволенного. Например, в «625+50 линий» Адольфо Бермехо одно из мужских полотен обезглавливало живого кота и проливало его кровь на спину Кларе. Преступление это? Она не уверена, но вопрос был общим, а значит, и ответить на него можно было в общем.