— Довольно, Шанька, упадешь, — говорит Женя, задыхаясь.
Шанька отчаянно стиснула зубы. Еще один неистовый взмах, — и доска стала вертикально. На одно мгновение Женя видит прямо под собой напряженно-вытянутую фигуру девочки. Женя замирает от ужаса и беспомощно корчится, — и стремится за доской вниз, безнадежно уцепившись оцепенелыми руками за брусья, — и вот Шанька уже опять над ним и упруго приседает, чтобы повторить ужасный взмах качелей.
— Перестань, Шанька, говорят тебе! — кричит Женя бешеным голосом.
Качели взлетают по-прежнему высоко, но Шаня видит, что Женя побледнел, и перестает поддавать. Раскачавшиеся качели тяжко колышатся, Шанька тяжело дышит, черные глаза ее мерцают торжеством победы.
Не дожидаясь, когда качели остановятся, улучив благоприятный момент, Женя соскочил с доски и быстро отошел в сторону, подальше от качелей. Ему не хочется и смотреть на них: у него кружится голова.
— Ну, чего ты боишься? — спросила Шаня, спрыгивая с качелей, и побежала за ним.
— Я за тебя боюсь, ты могла ушибиться.
— Привыкла! — беспечно ответила Шаня.
— Мало ли что. Если б ты упала, я бы считал себя виновником твоего несчастия.
— Велико несчастье!
— Ты могла бы до смерти убиться, пойми, пожалуйста.
— До смерти! Большая беда. Раз умирать надо, а все трусить, так и жить не стоит, — скучно очень.
— А обо мне ты не думаешь? — убеждал Женя, досадливо краснея. — Что бы со мною было, если бы ты умерла?
Шаня звонко засмеялась и повернула Женю за плечи кругом.
— Ах ты, философ! — крикнула она. — Уж очень ты цирлих-манирлих, как я погляжу, — уж я даже и не понимаю.
V
После праздничной обедни народ толпами выходил из собора. Варвара Кирилловна остановилась на паперти и поджидала кого-то в толпе.
— Охота связываться! — недовольным тоном сказал Модест Григорьевич.
— Иди, пожалуйста, домой! — с раздражением ответила Варвара Кирилловна, — и не беспокойся, я все самым приличным образом улажу.
— Как знаешь, только я тебя предупреждал…
— Хорошо, хорошо, знаю.
Модест Григорьевич пожал плечами и отправился домой. В это время из церкви показалась Марья Николаевна с Шаней. Варвара Кирилловна подошла к ним.
— Я, моя милая, хочу сказать вам кое-что, — величественно обратилась она к Марье Николаевне.
— Сделайте ваше одолжение, послушаю, — отвечала Марья Николаевна спокойно. — Беги, Шанька, домой, нечего тебе тут.
Шаня весело побежала вперед. Варвара Кирилловна и Марья Николаевна сошли с паперти и медленно двигались в толпе горожан. Варвара Кирилловна немного помолчала, потом начала:
— Я хочу вас просить, чтоб вы запретили вашей дочери вести знакомство с моим сыном.