Уолли невольно двинулся за ней.
— Расскажи мне все сначала. Что случилось с сорока девятью?
— Я не знаю.
Она, обернувшись, посмотрела ему в глаза:
— И ты полагаешь, что я тебе поверю?
— Это правда, Доа. Я получил удар по голове. И ничего не помню до момента прибытия в Ханн. Я встретился с Богом, и Он дал мне этот меч. Но я не помню ни жизни в Ханне, ни то, как вел тех сорок девять… Я даже не помню тебя. Вот почему я не узнал тебя тогда в ложе. Я подумал, что ты — мальчик.
Она проговорила с невероятно нежной интонацией:
— Ты лживый подлец, Шонсу. Ты обращался со мной как с грязью, но не думай, что я дура.
— Это был другой Шонсу, миледи.
— Свинья.
Уолли сдержался:
— Могу поклясться в этом на моем мече.
— Но я докажу тебе. Я создам величайшую балладу про Шонсу, какую Мир еще не слышал, — и без кровопролития.
— Почту за честь.
Она нерешительно помолчала.
— Я должна знать о сорока девяти!
— Ничем не могу помочь.
— Ты подлец. Тогда завтра я спрошу колдуна.
— Ox, как я рада вас видеть! — проревела Брота, летя по палубе, как огромный красный галеон под всеми парусами, в своей развевающейся по ветру одежде, раскинув руки. «Грифон» только что подошел к «Сапфиру», но экипаж еще не успел крепко связать тросы, соединяющие корабли. Уолли перебрался через борт. Брота накрыла его, словно тент, а он обнял ее в ответ, не встретив сопротивления. Он глянул ей в лицо и увидел, что под напускной веселостью спрятано огромное напряжение.
Потом Джия. Он был в саже и рыбьей чешуе, вид его совершенно не располагал к интимным отношениям, но она обняла его и поцеловала, он вернул ей поцелуй, и это было огромным наслаждением. Как хорошо вернуться! Как хорошо иметь женщину, которая разбирается в своих чувствах, женщину, которая прекрасна и любима, и любит, да еще в высшей степени благоразумна.
Ветер, принесший их из Сена, раскачивал «Сапфир», стоящий на якоре в виду Касра. Сияло солнце, утро было прохладно, в воздухе пахло дождем.
Остальные члены экипажа собрались вокруг. Лица их были возбужденными, хотя экипаж «Грифона» был не в лучшей форме после четырех дней трудного плавания. Все обнимались и хлопали друг друга по спинам.
Два корабля стояли на якоре ниже по течению. Кроме них было еще два, на дальнем рейде, но громадная торговая площадь и улицы были пусты, словно в добропорядочном городке воскресным утром.
— Вы дошли до Сена? — спросила Брота. — Туда и обратно — за четыре дня? Как вам это удалось?
— Вслепую! — прокричал Томияно, присоединяясь к компании. — В темноте. Что случилось?
Брота мрачно посмотрела на Уолли: