Потом Арганари прервал его. Наверное, он не очень понимал, что ему рассказывали. Он уже был в агонии, стараясь сохранить сознание.
— Ннанджи. Больно. Я умираю?
— Думаю, да, — ответил ему Ннанджи, — положи руку на рукоятку меча, ты клялся умереть, не выпуская ее из рук, помнишь?
— Я клялся на другом моем мече.
— Я расскажу обо всем менестрелям в Касре, — сказал Ннанджи. — В саге о Сборе Касра твое имя и имя Мастера Полини будут покрыты славой.
Казалось, мальчик попытался улыбнуться.
— Я хотел вернуться домой.
Через несколько минут он сказал:
— Ннанджи. Перевернешь меня?
— Если хочешь, — ответил тихо Ннанджи.
— Думаю, что да. Больно…
— Могу я взять седьмой меч? — спросил Ннанджи.
Ответа не было, но Ннанджи встал и протянул руку Уолли. Уолли тоже встал и вынул свой меч. Потом быстро отвернулся. Он не мог бы сделать того, что сейчас сделает Ннанджи — нет, даже если бы мальчик был без сознания, нет, тысячу раз нет, хотя это было привилегией воинов. Содрогнувшись, он поблагодарил Богиню, что Ннанджи попросил его меч.
Он глядел во тьму, стараясь не слушать. Он ничего не слышал. Воин не должен плакать.
— Сейчас не нужно его вытирать, так? — спросил наконец Ннанджи.
Уолли повернулся и, не глядя, сунул обратно меч. Не глядя вниз, не глядя себе под ноги.
— Нет. Нет еще, — отозвался он. И они прошли бок о бок по палубе к морякам, стерегущим пленников.
— Начинай, — велел Уолли.
— Лорд Шонсу, я обвиняю этих людей в убийстве воинов, — сказал Ннанджи, и теперь даже его голос дрожал.
— Есть ли что-нибудь в их защиту? — спросил Уолли, он был здесь и судьей, и свидетелем, ему предстояло стать еще и палачом.
Трио голосов взвыло от страха. Судя по голосам, пленники были совсем юными, но на них были набедренные повязки, значит, они считались уже взрослыми.
Потом один голос выделился из остальных:
— Они силой забрали наш корабль, милорд. Их было четверо. Мы других убили…
Уолли дал им возможность лгать. Потом объявил:
— Достаточно! Я нахожу вас виновными. Наступила тишина, прерываемая лишь рыданиями троих.
Уолли уже двинулся с места, когда Ннанджи положил ему руку на плечо:
— Дай это сделать мне, брат.
— Нет! Это доставит мне удовольствие!
Может, Ннанджи считал, что Уолли это будет неприятно, может, считал его неспособным на такие дела, но он яростно тряхнул головой, выдернул меч, мелькнув локтем. Маниакальный характер Шонсу тут же проснулся. Уолли Смит был смят приступом безумия. Он хотел разорвать этим убийцам глотки прямо своими пальцами.
Но Ннанджи продолжал просить:
— Пожалуйста, брат. Подари мне их.
— В сторону! — проревел Уолли.