, когда единственная магия, которая у меня была, был
гламор. Я знала, как делать вид, что я чувствую то, чего не чувствовала.
Именно это делало меня полезной при шпионаже для детективного
агентства Грея.
Роберт отдал тряпку молодой женщине, похожей на девочку-модель для
Goth Monthly, от темных волос до черного бархатного мини-платья, полосатых
чулков и неуклюжих состаренных ботинок. На ее шее была
татуировка шеи и пирсинг на губе.
— Прикрой меня, Элис.
— Сделаю, — она сказала и широко улыбнулась ему. Ах, веселая готша*, не
мрачная. С положительным отношением проще получить встречную
помощь.
Фё Дэрриг остался позади, глядя на высокую человеческую девушку с
улыбкой. Она улыбнулась ему в ответ, и на ее лице не было ни тени
сомнения, что перед ней было привлекательный низший фейри.
Роберт прошел вперед, мы шли следом, поэтому я оставила на потом
мысли о возможной паре Элис и Фё Дэррига. Он не был бы моей чашкой
чая, но тогда я знала то, к чему он был способным; она?
Я покачала головой и отодвинула эти мысли подальше. Их любовные
отношения были не моим делом. Офис был опрятным и современным, в
теплых оттенках земли, еще здесь была стена с фотографиями, где все
сотрудники могли разместить свои семейные фотографии и видеть их в
течение дня. Роберт и его партнер были изображены в тропических
рубашках на фоне красивого заката. У готши Элис было несколько
фоток, на каждой из которых она была с разными бойфрендами. Хотя,
возможно, это были просто друзья. Помещение делила перегородка тоже в теплых
тонах, что-то между желтовато-коричневым и коричневым цветом,
которая отделяла зону отдыха от офиса. Мы услышали голоса прежде, чем
мы прошли за перегородку. Один из голосов был низким и мужским,
другой — высоким и женским.
— У нас гости, Сладкая Горечь. — Произнес Роберт бодрым голосом.
Раздался вскрик и звук разбившейся фарфоровой чашки, а затем мы
оказались за перегородкой. Здесь была хорошая кожаная мебель с
подушками и большим журнальным столиком, на котором стоял
восточный поднос с напитками и закусками из автоматов, а также здесь
были мужчина и фея-крошка.
— Ты же обещал, — пропищала она, и ее тонкий голос был полон гнева, и
походил скорее на гудение насекомого, которого она напоминала. — Ты
обещал, что ты никому не скажешь!
Мужчина стоял, пытаясь ее успокоить, пока она парила под потолком.
Ее крылья были смазанным пятном, и я знала, что если она остановится,
то ее крылья не будут крыльями бабочки, а чего-то более быстрого и
тонкого. Ее крылья отражали искусственный свет с небольшими
переливами цветов радуги.