Открылась дверь и в комнату несмело прошла женщина лет сорока невысокого роста, но весьма полная. Про таких говорят — толстушка, добродушная толстушка. Хотя сейчас ее лицо портил страх, делая его похожим на маску. В простом платье с передником, вьющиеся светлые волосы, убранные под платок — скорее всего привычка кухарки, не изменившая ей и в этих обстоятельствах. Помявшись у двери, она прошла в комнату и замерла. Ее взгляд перебегал с одного лица на другое и, в конце концов, остановился на девочке, показавшейся ей наименее пугающей. На находившихся в комнате мужчин она и взглянуть боялась.
Наташа тут же поднялась и придвинула стул.
— Садитесь пожалуйста. Вы Моти, правильно?
— Да, госпожа. — Женщина бросила испуганный взгляд на замерзшего рядом Вестария и опасливо опустилась на стул.
— Не надо так бояться, госпожа Моти…
— Да какая я вам «госпожа». Все зовут меня Моти, или тетушка Моти.
Наташа нахмурилась, а когда заметила ухмыляющегося Арета, поджала губы и с трудом удержалась чтобы не показать ему кулак.
— Хорошо… Моти, — девочка с трудом пересилила себя. — Не надо бояться. Я просто хочу задать вам несколько вопросов по поводу вашего господина.
Тут кухарка всхлипнула и вдруг разрыдалась.
— Да кто ж его так… он такой хороший был, никогда даже голоса не повышал… всегда такой добрый господин был…
Девочка растерянно смотрела на плачущую женщину, совершенно не понимая, что делать дальше. А та продолжала причитать, размазывая слезы по лицу.
Гонс Арет тихонько поднялся и осторожно, стараясь не шуметь, подошел к женщине, протянул руку над ее головой и что-то зашептал. Тут же её всхлипы стали стихать, причитания прекратились. Она словно очнулась, поспешно достала из кармашка передника большой, ослепительно-белый платок и принялась вытирать лицо.
— Простите… простите, госпожа. Но как подумаю о господине…
Из-за ее спины Арет кивнул девочке и вернулся на место.
— Я понимаю. Вы готовы?
— Да-да. Если я смогу чем-то помочь…
— Хорошо. Вы когда последний раз видели господина?
— Дайте подумать… Утром… Да, утром, он собирался ехать в посольство, сказал, что задержится там допоздна, что у него много работы и велел его вечером не ждать, попросил только приготовить ему хлеба и оставить его на столе в комнате вместе с вином.
— Приготовили?
— Конечно! — в голосе служанки явственно слышалось удивление — как можно ослушаться приказа господина?
Наташа чиркнула в тетради.
— Утром, это позавчера?
— Ну да. А вчера сказали, что господин…
— И вечером вы его не видели? — поспешно вмешалась Наташа, заметив вновь появившиеся слезы у Моти.