— Рассказать вам, что мне приснилось? Мы пошли погулять, а из земли стали вырастать змеи… А кто такой барсук?
— Животное, — объяснила мать. — Вот с такими зубами.
— Крупнее курицы?
— Ну, куда курице до него!
Стараясь приручить пейзаж, Никола и Моя прильнули к окну:
— Смотри, маленький домик!
— Там живет обходчик, — сообщил Моя.
Домик обходчика, лошадь, привязанная к забору, и куры во дворе пролетели быстро, их сменила другая картина.
— Туманные здесь края.
— А вон смотри — дворец!
На станциях выходили люди.
— Места есть. Помогать надо друг другу. Надо, — бормотала женщина в коридоре.
Кроны деревьев качались перед зданиями вокзалов. Осмотрщик звонким молотком пересчитывал колеса. Железнодорожники в униформах подавали сигналы к отправлению. Свисток распарывал мышиный послеполуденный цвет. Вход в туннель и выход из него напоминали детскую игру в «Закрой глаза — открой».
Паровоз гугукал, как огромный вяхирь. Искристый хвост мотался за ним в первых сумерках.
Вглядываясь в неразгаданное будущее, похожее на ничто, Никола почувствовал себя бессильным.
— Закончились горы, — грустно произнес он.
Они впервые увидели равнину и роскошные здания, совсем непохожие на те, к которым привыкли в Лике.
— Чем больше земля на говно похожа, тем богаче люди, — заключил Моя.
В Карловаце Николу встретил дядя Бранкович и отвел его в двухэтажный дом в стиле барокко, номер 17. Тетка заставила его продекламировать перед дядей: «Помимо знаменитых Трбоевичей в Медаке, Милоевичей в Могориче, Богдановичей во Вребаце и Дошенов в Почителе, Мандичи из Грачаца — один из самых именитых поповских родов в Лике!»
Потом тетка наложила палец на губы мальчика и произнесла:
— Запомни, все болезни — от перегруженного желудка.
Стоило только дядюшке добродушно подложить Николе в тарелку куриную ножку, как тетка взвизгнула:
— Ники! — И шустрая рука заставила ножку исчезнуть.
Загадочный теткин ум пришел к выводу, что духовная пища может заменить физическую. После ужина Никола тянул кухарку Мару за рукав:
— Намажь мне на хлеб маслица!
— Госпожа не разрешает, — сердилась грудастая Мара.
Несмотря на неважную кормежку, мальчик менялся. Пока другие дети играли, он забирался в кладовку и тайком рос. У него появилась склонность к сутулости. У дяди Бранковича появилась привычка неожиданно шлепать его по спине, восклицая при этом:
— Выпрямись!
Этот приятельский жест был призван взбодрить Николу. Дядя любил, когда ему задавали вопросы. И Никола спрашивал:
— Карловац — континентальный город, почему в его гербе две сирены и два якоря?