Образованный мальчик припомнил Овидия: есть в нас бог! «И возжелал, но в себе подавил неугодное Богу пламя».
Он понял, что на этом свете позволено быть, но не разрешено существовать, потому что это всегда беспокоит окружающих.
А Никола менялся…
Внешние перемены были заметны. Никола приехал в Карловац угрюмым провинциалом, а стал господинчиком. Приехал сутулым, а теперь, благодаря внезапным хлопкам дяди Бранковича, выпрямился. Кроме немецкого, начал пользоваться английским и французским. Голос, которым он упражнялся в спряжении «avoir» и «etre», стал мужским. Но важнее внешних перемен стали изменения в душе юноши. Однажды он почувствовал, что жизнь открывается. Как некогда Данила, он был поражен собою и стал вслушиваться в собственное дыхание. Его охватывало неосознанное возбуждение. Небо свербело в его голове. Свет расширялся и становился его второй душой.
— Будешь долго смотреться в зеркало — увидишь дьявола, — укоряла его Кая Бранкович.
Каждый день он начинал с созерцания зеркала. При этом в душе его разливалось нечто, как постное масло по столу. По ту сторону зеркала кто-то плыл навстречу ему. Этот незнакомец был… медленно, пианиссимо… был ужасен. Когда кукла в зеркале становилась страшнее мертвого брата, Никола отшатывался от нее с тихим криком.
Моя Медич и Никола прогуливались по двору крепости в центре Карловаца. Дым рвался из труб в небо. Друзья держались ближе к домам, где не было льда.
— Не стоило выходить в такую гололедицу, — благоразумно заметил Тесла.
Вместо ответа Моя стиснул его локоть и заглянул другу в лицо.
— Я вижу тебя только в школе и церкви, — начал он глухим голосом. — Что с тобой происходит?
Лицо Николы приняло полувдохновенное-полумученическое выражение. Он много раз влюблялся: в волосы матери, в библиотеку отца, в славу брата, в свои ночные полеты и в расширение мира, которое он так отчетливо чувствовал. Теперь Никола опять влюбился, но не в одну из кареглазых карловчанок. «Умный парень у каждой девчонки недостаток большой найдет» — так пелось в народной песне. Любовь к электричеству заставила Николу забыть все прочие увлечения юношества.
Молодой Тесла вспомнил, как однажды Блаженный Августин воскликнул: «Где оно? Где кроется сердце загадки?» Что же касается его, то сердце загадки он увидел в шарике, бесшумно пляшущем в лаборатории профессора Мартина Секулича.
Экспериментальный шарик, придуманный самим Секуличем, был обмотан несколькими слоями станиоля. Подсоединенный к электростатической машине, он исполнял быстрый немой танец. Эта пляска привлекала Николу, как лампа — мошкару, и он молча кричал ему: «Я здесь!» Он хотел служить силе, которую шарик сделал ощутимой. Если эта забавная игрушка была плодом эксперимента, то Тесла хотел стать экспериментатором. Если это называлось наукой, то Тесла желал стать ученым. Он страстно хотел стать частью этого неописуемого восторга. Чем ближе были выпускные экзамены, тем сильнее ему хотелось слиться, летать и расти вместе с этим шариком. Ничуть не сомневаясь, он поведал другу о том, кем хочет стать.