Новости, принесенные Косановичем «из страшных родных краев», были ужасными.
— Там сейчас ад, — сказал Косанович.
Сотни тысяч сербов уничтожены в Хорватии. Многие его родственники из числа священников вырезаны. Усташи сожгли его родной дом.
— Это не хорватский народ. — Косанович держал Теслу за руку. — Это фашисты — предатели.
— Да, — прошептал Тесла.
— Конечно, — напрягшись, подтвердил Косанович.
— Вы знаете, где находится библейский ад, в котором вечно горят про́клятые души? — неожиданно спросил Тесла.
— Где? — удивился Косанович.
— На солнце. Отдаленность делает его источником жизни.
*
Косанович решил преподнести ему сюрприз.
В апартаменты № 3327 отеля «Ньюйоркер» он привел настоящего гомеровского барда. Лицо барда избороздили морщины. У него были кустистые брови и большой кадык. Он представился словами:
— Петр Перунович. Народный гусляр.
Никола объяснил ему, почему он живет на тринадцатом этаже:
— На высоте воздух свежее и чище, нет никаких насекомых, а летом не так жарко и душно, как на нижних этажах, шум и гам улицы не надоедают мне.
Они поговорили о войне. Народный гусляр сказал:
— Человек — баран божий на этом свете. Овца, как и всякая другая овца. И только один из них — вожак. Потому на него и колокольчик повесили.
Племянник напомнил Тесле, что профессор Милмэн Пэрри доказал, что традиции Гомера все еще живы на Балканах, и что он привез из Югославии «тонну звукозаписей».
— Он и у меня интервью взял, — встрепенулся усатый Перунович.
С тринадцатого этажа хорошо были видны зиккураты, надземки, мосты и гудящие толпы.
— Вот тебе на! — бормотал над Нью-Йорком Перунович.
Бард лукаво улыбнулся. Он выглядел совершенно естественно в стеклянно-стальном интерьере сороковых годов. Из-за отсутствия трехногого табурета он уселся на постель больного Теслы.
— О-о-о, — затянул в нос Перунович и принялся настраивать инструмент с единственной струной, гриф которого венчал вырезанный из дерева орел.
— Сербские гусли — не инструмент, а анестетик, — шепотом произнес Косанович. — Они укрепляют ослабевшее тело и заставляют душу лететь в царство былин.
— И реальность превращается в ирреальность? — спросил состарившийся Дон Кихот.
— О-о-о, — продолжил гнусавить бард, и перекричал гул Нью-Йорка дрожащим голосом с помощью монотонной струны:
Милый Боже, Ты чудес творитель!
Как женился Милич Барьяктарщик…
Не нашел невесты по себе он,
У любой девицы видел недостатки,
Но жениться все ж не расхотел он…
Тесла улыбнулся улыбкой лукавого куроса. Он чувствовал, что его стягивают бронзовые латы. Даже голос его вдруг забронзовел. Пока бард пел, он увидел то, что давно не являлось ему.