«Смягчи праведность свою, и отдохнешь в немногие оставшиеся дни живота своего», — подсмеивался он над отцом словами отца Пимена.
Днем Никола был ленив и чувствовал себя больным. Ночью его охватывал мрак. Сердце то рвалось из груди, то замирало в ней. Ел он мало. Кормился, словно мотылек, огнями трактира. Картежники считали его дурачком и безвольным человеком. Презрительными улыбками они встречали того, без которого не могла пройти ни одна ночь. А он знал, что может бросить карты в любой момент. Разве он не обладал волей, давшей ему возможность прочитать сто томов Вольтера и решать любые математические задачи, с которыми он сталкивался? Иногда он действительно говорил:
— Сегодня не играю.
И тогда дьявол фальцетом напевал ему: «Иди в корчму! Сегодня точно выиграешь!»
В душе начиналось томление. Нетерпение разливалось по телу, как постное масло по столу. «А может быть, все-таки?..» — страстно нашептывал внутренний голос. Мир становился тесным. Он чувствовал себя как человек, спешащий в нужник, на бегу расстегивающий пуговицы. Слабый. Страстный. Дрожащий. Бог превратил его в сущую алчность. Бог отстегнул его с ремешка разума.
Никола скрежетал зубами.
В голове ритмично стучало: «Хочу! Хочу! Хочу!»
Страсть приводила его туда, где пальцы тасуют и мечут карты. Он падал за стол. Залпом опрокидывал рюмку. Ракия вбивала в его сердце клин, обжигала и согревала желудок. Он чувствовал тепло в груди. Плечи опускались, мысли смягчались. Забытая сигарета прожигала краешек столешницы. Он вздыхал, и постыдная капитуляция превращалась в сладостное облегчение.
Однажды самоубийственно скучной зимой в трактире «Ягненок» он проиграл Распопу и Ненаду Алагичу все до копейки. Он вернулся домой и попросил мать:
— Дай денег отыграться!
Мать верила, что людей нельзя исправить, их надо только любить. Открыла шкатулку и отдала ему все семейные сбережения.
— Вот тебе. Проиграй всё. И выгони эту страсть из себя! — торжественно произнесла она.
Никола вышел из дому и направился в трактир «Ягненок», где с нетерпением ожидали его Алагич и Распоп. И опять он превратился в камень, катящийся с горы. Он едва не падал на каждом шагу. Рука сжимала холодную пачку банкнот. И ноги сами несли его. И попытался он остановиться, как кучер пытается удержать экипаж, несущийся в пропасть. Его несла инерция. Заскрежетал металл. И Никола остановился.
Какое-то время он глотал слюну. Какое-то время освобождался от чего-то с помощью вздохов.
— Что делать?
Его скрутила судорога. И ноги сами повели его в противоположную сторону. Его шаги до зари звенели на булыжных мостовых Госпича. Вернувшись домой, он обнаружил, что мама еще не ложилась.