Это чудесное улучшение климата я особенно явственно почувствовала в портретной галерее. Мои прародители и прародительницы ласково улыбались мне из своих золоченых рам. Даже строгого вида мессир Жофруа де Бельшют — королевский казначей и философ пятнадцатого века, что уж говорить о сострадательной и кроткой баронессе Аньес, прославившейся тем, что во время чумы она без отдыха и страха ухаживала за умирающими. Барон Рене Доброе Сердце, мессир Артюр Благодушный, в честь него назван мой папа, баронесса Анабель Щедрая, дама Клод Босоножка, баронесса Амандин-Терез…
Дюлен старательно снимал на видео интерьеры — пыльноватые и запущенные, признаться, перед следующими покупателями стоит основательно пройтись тут пылесосом, думала я, — и рассуждал то о выгоде продажи замка японскому миллионеру Сикаруки-сан, то о преимуществах сотрудничества с государственным учреждением. Как и старый Фонтан-Дюлен, он напирал на то, что я смогу жить в замке, став почетным директором или хранителем. Титул в наше время такая редкость, всем интересно посмотреть на живую баронессу. Это привлечет туристов. В красноречии он заметно уступал своему родителю. Но я поймала себя на том, что мне нравится голос Дюлена, хотя несет он полную чушь. Достаточно оскорбительную, кстати.
— Я не хочу быть музейным экспонатом, мсье Дюлен.
— Извините, баронесса… — Он быстро посмотрел на меня, оторвавшись от камеры и пятерней откидывая свою светлую прядь назад. — Я хотел сказать… Видите ли… Я подумал… — Он совсем смешался и опустил камеру, беспомощно глядя на меня.
Но мне нравилось смущение этого атлета в белом. И жест руки в волосах. И голос. И взгляд голубых глаз. Стоп, сказала я себе, достаточно… Человек на работе, посторонний человек, твое дело — показывать замок.
— Ничего страшного, мсье Дюлен, — ободрила я. — Такова ваша профессия, я понимаю.
— А ваша родинка, вот эта… — Он наивно показал ее место на себе, над верхней губой.
— Родинка, мсье?
— Да! Я не заметил ее ни у кого на портретах. Но она же фамильная? Правда?
— Да, от мамы. Ее портрет висит в папиной спальне. И в моей на камине тоже есть ее фотография. Вы просто не обратили внимания. Если вам интересно, можем вернуться и посмотреть. — Боже мой! Какая глупость! Зачем я говорю об этом? Но зачем он смотрит на меня так?
— Извините. Мое любопытство неуместно, — проговорил он, не отводя взгляда. — Как и мое появление. Вам нужно отдохнуть. У вас совсем больные глаза.
— Глаза? — Я машинально потерла их. Странно, они давно не напоминали о себе.
— Не трогайте руками! Можно занести инфекцию! У меня в машине есть глазные капли. Знаете, иногда приходится провести за рулем всю ночь… Я сейчас принесу вам капли и уеду. Отдыхайте. Продолжим осмотр как-нибудь в другой раз.