И Леон принялся простукивать ступени. Я смотрела на его склоненную голову, на темные волосы, по-мальчишечьи закручивающиеся на шее, и меня заливала невероятная нежность к этому большому, умному, но по-детски трогательно-непосредственному человеку. Который к тому же меня любит. Я улыбнулась своим мыслям: в юности влюблялась я, а мужчины терпели мои чувства. А сейчас мужчина любит меня, сорокалетнюю училку по прозвищу Дракон, и ради меня в старом замке ищет мое — ха-ха! — наследство… Я сплю или сошла с ума?..
— Да смотри же, смотри, что я нашел! — Восторженный голос Леона вернул меня к сомнительной действительности.
Леон держал в руках вывернутую плиту пятой ступени, под ней между камнями, на которых она лежала, обнаружилось пространство, а в нем — какой-то прямоугольный предмет.
— С ума сойти! — Леон положил к моим ногам плиту и вытащил этот предмет. — Сундук!
— Я бы сказала “сундучок” или даже “ларчик”, — запинаясь, произнесла я, рассматривая его трофей.
В этом сундучке, некогда обитом железом, если судить по полуистлевшим ржавым полоскам, оказался еще один, “более сохранный”, по выражению Леона, а в нем — глиняный сосуд с замазанным глиной же горлом.
— Подержи-ка, — Леон протянул мне сосуд, — откроем у меня в мастерской. От воздуха содержимое может истлеть на глазах, а в мастерской есть фотоаппарат, мы постараемся успеть хотя бы сфотографировать.
Я со странным чувством взяла в руки глиняный предмет, размером не больше ладони.
— Нужно вернуть ступеньку на место. — Леон опять спустился вниз. — Катрин, подай-ка мне вон те осколки камней, подложим вместо сундучка, а то ступенька будет качаться. Знаешь, молодец все-таки Бернар, я уверен, остальные фигуры будут не хуже Маркеса. Хорош получился, старина Пешо будет в восторге! — разглагольствовал Леон, возясь с камнями. — Теперь все поверят в его благородное происхождение. Папаша Маркес!
Странные, согласитесь, существа, эти мужчины! Только что нашел, можно сказать, тысячелетнее сокровище, и рассуждает о каком-то фантазере-старикане. Стоп, а почему я не скачу от радости? Допустим, боюсь разбить, а что, если…
— Леон, — сказала я, когда мы снова пробирались в толще стены, — уж очень легко мы все нашли, и плиту ты вытащил без усилий, не с твоим ли Бернаром вы слепили эту вазочку? Моя сережка была целый день у тебя, Бернар — скульптор…
— Что ты хочешь этим сказать? — Леон заглянул мне в лицо.
Я промолчала, потому что стены стали стремительно наваливаться на меня с обеих сторон…
— Катрин, скорее на воздух! — В глазах Леона был неподдельный ужас. — Мы слишком долго пробыли в замкнутом пространстве, у тебя же явный приступ клаустрофобии. Дыши глубже, и не надо стесняться, такое случается даже с опытными археологами. Давай я понесу “вазочку”…