— Леон, не нужно, я заплачу, ну какое я сокровище? — Я снизу вверх заглянула в его глаза, и на этом лекция по истории закончилась, потому что мы просто начали целоваться так, будто здесь, на мосту, нам предстояло расстаться навеки.
Вдруг залаяла собака.
— Совсем как в Шенонсо прошлой ночью, — заметила я.
— Неужели это было всего лишь прошлой ночью?
Собака старательно лаяла, но держалась на расстоянии. Из тени замка показалась фигура человека.
— Кто тут шляется? — раздался недовольный старческий голос.
— Доброй ночи, старина. Мы любуемся видами. Дед подошел к нам и прошамкал, обращаясь к Леону:
— А я тебя, парень, помню, ты позапрошлый год к нам приезжал и щенка, сучонку эту мне подарил. А она тебя не признала! — Дед хитро погрозил пальцем. — А я узнал, ты Леон, ты тогда машину платьев привез, и девок долговязых в них твой фотограф на камнях снимал! А? Точно! — Дед снова погрозил пальцем. — А сейчас чего как тать в ночи заявился? Дня мало?
— Угощайся, старина, — Леон протянул ему коньяк, — ты меня в замок-то пустишь? С подружкой под луной погулять!
Дед с удовольствием сделал пару глотков и хотел было вернуть бутылку Леону.
— Бери, бери, это тебе, подарок! — Леон отвел его руку. — Как ты собаку-то назвал, я и не припомню?
— Собака называется Бриошь, потому что я — сеньор Врио. — Старикан захихикал после дополнительного глоточка. — Она звонкая такая, как бубенец, кусачая, палец в рот не клади.
Мы прошли за ним в замок через железную калиточку, старик тут же старательно ее запер. Собака вертелась у его ног.
— Дед, ты ребятам-то в охрану позвони, а то они увидят нас на экранах, чтобы не устроили панику.
— От шельмец! А то я не знаю, что парням-то сказать. Позвоню-позвоню, гуляйте, ваше дело молодое. — И старик скрылся в какой-то дверце рядом с калиткой.
Глава 36, в которой внутри стен оказался целый город
Внутри крепостных стен оказался целый город. Луна освещала множество строений, внушительных, но давным-давно полуразрушенных, без крыш, с мрачными провалами пустых окон, с одинокими лестницами, забывшими, что их когда-то окружали стены. Были и полноценные здания, вокруг некоторых громоздились строительные леса или даже шла реконструкция, но это еще больше подчеркивало усталость и одиночество никому не нужных устаревших воинственных сооружений. Такую же грусть вызывает старый боевой генерал, которого жестокое время превратило в забавного склеротического старичка, теряющего где попало вставную челюсть. Его соратники давно ушли в мир иной, туда же ушли и их дети, даже внуки их состарились. А новое поколение лишь понаслышке знает о героических днях генерала и с насмешкой взирает на пережившего свой век ветерана, не в силах поверить, что он тоже был молод, как они, а они в свое время станут жалкими стариками.