Разумеется, у всякого здравомыслящего индивидуума тут же возник бы следующий вопрос: если Чарли удалось пробраться в прихожую собственного коттеджа через отверстие для собаки, что помешает сделать то же самое какому-нибудь ворюге?
Однако спросить об этом мог только человек, никогда не видевший Чарли.
Дело в том, что в свои тридцать два года Чарли Стенсон был не выше четырнадцатилетнего подростка — подобное отклонение от нормы часто наблюдается у горбунов. Чарли же, как это ни грустно, принадлежал к их числу.
К счастью, еще в детстве он научился относиться к своей необычной внешности философски, а повзрослев — даже с некоторым юмором. Вдобавок, обделив Чарли физической гармонией, природа одарила его талантом художника, что в каком-то смысле являлось своеобразной компенсацией. Если к этому еще прибавить присущий Чарли легкий характер, то становится понятно, почему его жизнь не особенно отличалась от той, которую вели мужчины его возраста. Правда, за одним исключением: в отличие от многих сверстников Чарли не обзавелся семьей. Объясняя свое холостяцкое положение, он частенько отпускал шутки в том духе, что, мол, Шалмира единственная дама, которой нет дела до его внешности и которая любит его, невзирая на многочисленные недостатки. Однако подобное утверждение было преувеличением, потому что вопреки возможным предположениям подружки у Чарли водились.
Вероятно, поэтому он ни капельки не завидовал своему красавцу другу, словно сошедшему со страниц игривого дамского журнала «Плей-герл».
Джей Элиот впрямь мог служить эталоном мужской привлекательности. С его ростом, стройностью, правильностью черт лица и прочими подобными свойствами — типа буйной светлой шевелюры или глаз, на солнце приобретающих редкостный изумрудный оттенок, — это не составило бы труда.
Но, как ни странно, обладая всем этим богатством, Джей практически им не пользовался. И в отличие от менее обласканного природой Чарли — по части внешности, но не в смысле талантов — не особенно засматривался на девушек. В каком-то смысле Джей даже сторонился их, будто подозревая в каждой потенциальный источник неприятностей. Словом, вел себя, как человек, которому общение с женщиной некогда доставило немало страданий.
Недаром ведь говорится: обжегшись на молоке, дуешь на воду.
А Джей обжегся очень больно. Так, что до сих пор волнующие очертания женской фигуры — тонкая талия, длинные ноги, высокая грудь — заставляли его сердце болезненно сжиматься. И он невольно отводил взор, словно боясь за внешними прелестями увидеть истинную неприглядную картину — ложь, коварство, безответственность, а то и просто желание использовать и бросить. Иными словами, все изнаночные атрибуты женской привлекательности, с которыми ему довелось познакомиться на собственном печальном опыте…