— Зачем ты пришла? Уходи.
— Но ты же знаешь, что я уезжаю сегодня.
— Навсегда?
— О нет, Хэрри! Я должна уехать сейчас по делу, так же, как твой папа иногда уезжает, но скоро я вернусь, и мы опять увидимся с тобой. — Рейчел обняла мальчика за плечи, крепко прижала к себе, как бы подстраховывая того.
— Это неправда. Тетя Франсин сказала мне, что ты никогда не приедешь снова.
— Пожалуйста, Хэрри! Не верь этому! Спроси у своих мамы и папы. Они скажут тебе правду.
Пожалуй, не стоило говорить ребенку, что тете Франсин нельзя верить, но ей было все равно. Обманывать и заманивать в ловушки взрослых — отвратительно. Неужели Франсин совершенно не любила племянника? Скорее всего, ее неприязнь основывалась на том, что мальчик наполовину англичанин…
Рейчел горела желанием убедить Хэрри как можно скорее вернуться домой, иначе там поднимется паника. Однако и слишком торопить его вряд ли стоило. Он же упрямец.
Выждав несколько минут, она сказала:
— Ты не проголодался? Я, например, ужасно хочу есть.
Внезапно ребенок уткнулся ей в плечо и зарыдал.
— Не уезжай! Не уезжай! — причитал он.
Она принялась утешать его, нашептывая нежные слова на французском и английском. Признаться, Рейчел не предполагала, что мальчик столь болезненно воспримет их предстоящую разлуку. Конечно, постепенно он вернется в привычную колею.
В какой-то мере это было похоже на внутреннее состояние самой Рейчел. Она тоже со временем войдет в привычную колею, посещая фабрики, дизайнерские центры, магазины Милана, но отнюдь не скоро забудет горы и долины Оверни, красоту здешних пейзажей, а главное — Люсьена, непрошено ворвавшегося в ее жизнь.
Когда Хэрри немного успокоился, Рейчел вытерла ему глаза и помогла встать.
— Ты напрасно пришел сюда один. А что, если бы упал? Подумай о маме и папе, — упрекнула она мальчика.
Хэрри кивнул, признавая свою вину.
— Тогда пообещай мне, что никогда больше не поднимешься сюда без взрослых.
Как только они вошли в сад, Рейчел послала садовника поскорее сообщить сестре, что с Анри все в порядке.
Селия встретила сына внешне очень спокойно и не стала ругать, поэтому за завтраком царил мир. Все трое заканчивали трапезу, когда в комнате раздался решительный стук в дверь и на пороге появилась разъяренная Франсин.
— Скажи, Рейчел, — с вызовом заявила она, — мало тебе было расстроить весь распорядок жизни Анри, так ты еще сломала его игрушки и поделки?
— О чем ты говоришь, Франсин? — спросила Селия.
— Твоя сестра учинила полный разгром в бывшей оранжерее… Все там разорвано, исковеркано. Она или сумасшедшая, или эгоистка, которой невыносима сама мысль, что Анри будет играть здесь с кем-то другим, а не с ней.