— Хэрри смирился с мыслью о твоем отъезде, — сказала ей сестра. — Да и что изменят два-три дня? Ни-че-го… — печально добавила Селия.
А Рейчел подумала, действительно ничего не изменят, разве что она опять поцапается с Франсин.
— Но возвращайся как можно скорее, — молила Селия. — Мне будет трудно без тебя. Франсин своей постоянной опекой и властью доконает меня.
— Да плюнь ты на нее! — горячо воскликнула Рейчел и добавила: — Хотелось бы мне, чтобы она вышла, наконец, замуж и уехала за тысячу миль отсюда!
— Боюсь, моя дорогая, она мечтает о женихе поближе…
Рейчел вспыхнула и отвернулась, скрывая, сколь предательски зарделись ее щеки…
В конце концов все прощальные слова были произнесены. Мадам Бертелль выразила надежду, что Рейчел преуспеет в своей карьере, Франсин благоразумно отделалась вежливым поклоном, Валантен вел себя с нежностью, но сдержанно, Селия расплакалась.
Когда Пьер выводил машину за ворота, она даже не оглянулась, не хотела расстраиваться из-за сестры.
С дороги она мельком посмотрела на соседний замок — Фонтенаков. Люсьен не прислал даже прощальной записки. Даже после вчерашнего злополучного происшествия он все-таки мог хоть формально пожелать ей счастливого пути, но не соизволил…
В маленьком отеле на тихой боковой улочке Милана Рейчел перелистывала страницы журнала, обращая внимание, главным образом, на объявления, имеющие отношение к обуви. Она провела здесь уже почти месяц и решила, что пришло время переехать во Флоренцию или Рим. Предлагать фабрикам свои эскизы моделей оказалось намного труднее, чем она предполагала. В большинстве фирм ей отвечали, что имеют своих дизайнеров. Просить же показать ей какие-нибудь новейшие разработки было совсем нелепо. В мире моды больше всего боятся конкурентов и охотников за чужими идеями.
Рейчел поняла, ей следовало запастись солидными рекомендациями от английской фирмы, в которой она работала. Порой ее забавляла мысль, что некоторые молодые руководители предприятий больше интересовались лично ею, чем ее способностями. Приглашения на ленч или обед поступали постоянно, но она обычно отказывалась, даже если выдвигался такой убедительный предлог: «мы сможем все гораздо лучше обсудить за столом».
Только один человек, синьор Эмилио Гаттани, мужчина средних лет, владелец двух миланских магазинов, проявил к ней дружеское участие.
— Если вы сделаете несколько удачных эскизов, — сказал он, — я попрошу друзей выполнить пробные образцы специально для меня.
Теперь она ждала его в холле отеля. Ровно в половине седьмого он пришел, заказал вермут и сразу погрузился в изучение папки с ее рисунками.