Но на самом деле беспокоится-то она вовсе не из-за Марлы, думала Крис, ставя на поднос чашки, кофейник, бутылку пива и блюдо с ореховыми кексами, застеленное салфеточкой. Что с ней такое творится? И кто такой этот Ивен? Неужели действительно продюсер и сценарист вроде тех, о которых она читала в «Пипл» и у Лиз Смит? Длинные волосы, костюмы «от кутюр», роскошные рестораны… Нет, длинноногому, сухопарому Ивену с его суровым, обветренным лицом скорее подошло бы быть ковбоем на одном из ранчо в окрестностях Лоумана.
Хотя, разумеется, ни один ковбой не производил на нее такого впечатления, как Ивен. Крис перестала улыбаться и нахмурилась. Это непонятное очарование, это чувство, такое… такое сильное, неподвластное рассудку — совершенно не в ее духе! Почему этот Ивен Стоун, совершенно чужой человек, почти инопланетянин, едва появившись на пороге дома, так взволновал ее? Это было неприлично, как смех во время заупокойной службы. И совершенно неуместно. Тем более в Лоумане. Хорошо, что он еще до вечера умчится в сторону заката.
Как только Крис ответит Марле свое решительное «нет».
— Ну что, Ивен? Согласится она, как ты думаешь?
Ивен опустился в уютное кресло и вытянул ноги. У него болела голова. Он вчера лег довольно поздно — до глубокой ночи просматривал кадры из фильма, сотворенного режиссером, которому было всего двадцать два года. Перед Ивеном стояла задача указать мальчику на его ошибки, не уязвив при этом его юношеского самолюбия. Задача нелегкая, особенно если учесть, что Ивен по натуре отнюдь не был дипломатом.
А утром пришлось вылезти из постели в безбожно ранний час, чтобы успеть на самолет в Денвер, и всю дорогу слушать болтовню Марлы — а болтала она непрерывно и с большим энтузиазмом. Потом он брал машину напрокат. Потом они два часа ехали в этот городишко, похожий на декорацию для съемок фильма из времен Великой депрессии. Городишко напомнил ему детство. Короче, от всего этого вместе взятого настроение у Ивена отнюдь не улучшилось.
— Согласится или нет? — настаивала Марла.
— А черт ее знает.
— Обрати внимание на прическу! — восхищалась Марла, разглядывая моментальный снимок Крис с малышами. — Зачесаны назад на французский манер. Мне это нравится: так скромно, так женственно!
Ивен отключился от монолога Марлы. Он рассматривал комнату, подмечая маленькие столики на изогнутых ножках, плетеный коврик у камина… Мебель старая, но недостаточно старая, чтобы быть старинной. Впрочем, это ведь комната ее свекрови — в ней не было ничего от ощущения жизни, света, которое исходило от миссис Макконнел.