— Это пахнет и выглядит так великолепно, что мне уже не хочется уезжать на Рождество домой, — заметил он.
Лоррен взглянула на него, но, увидев усмешку, поняла, что тоскливая нотка только послышалась ей. Равнодушно и безо всякого интереса она спросила:
— Вы уезжаете?
— Моя мама останется одна, если я не приеду, — тихо ответил он.
Лоррен поставила в середину кекса маленькую елочку и рядом с ней — фигурку Санта-Клауса.
— Ждете гостей на праздник? — спросил Алан.
— Джеймс и Мэттью, — кивнула она. — Они будут приходить каждый день. — Лоррен осторожно перенесла кекс на другое место. Затем спросила: — Вы что-то хотели?
— Помните мое обещание сделать для вас несколько заметок о газетах?
— Помню, — спокойно ответила она.
— Я уже все подготовил, так что вы сможете ими воспользоваться. Если вы сейчас свободны, я приглашаю вас к себе, и мы вместе посмотрим, что у меня получилось. — Он смотрел на нее дерзко и насмешливо. — Если вы, конечно, доверитесь безнравственному, бессовестному и похотливому журналисту.
— Я… думаю, что смогу довериться.
— А вы вполне в этом уверены? Я спрашиваю потому, что, если вы вздумаете кричать, взывая о помощи, никто не придет на выручку. В доме никого нет.
Лоррен, молча, величественно проследовала мимо него к лестнице и поднялась в комнату Алана. Он шел за ней, в притворном изумлении схватившись за голову:
— О небо! Девушка мне доверяет!
Они дружно рассмеялись, и Алан, закрыв дверь, указал ей на стул у стола. Лоррен села и с интересом посмотрела на разложенные перед ней бумаги. Она начала просматривать один из листов, но Алан забрал его.
— Вам нет необходимости это читать, — сказал он.
— Жаль, это очень интересно.
— Здесь много всего интересного, но мы будем работать над вашим материалом, не над моим.
Он взял со стола целую стопку бумаг с записями и перелистал. Лоррен несколько минут с интересом наблюдала за ним и воинственнее, чем хотела, заявила:
— Я никак не могу понять, почему такой интеллигентный, получивший прекрасное образование человек, как вы, мог опуститься до уровня журналиста?
Он с сожалением посмотрел на нее и холодно сказал:
— Прежде чем мы приступим к нашим делам, мне, похоже, придется прочесть вам лекцию, иначе все это, — он коснулся рукой записей, — будет только пустой и ненужной макулатурой. — Алан сел на стул и положил ногу на ногу. — С вашей одержимой ненавистью к газетам и людям, которые их делают, вы, наверно, считаете, что все редакции нужно в принудительном порядке закрыть, а все газеты запретить?
— Конечно же, нет!
— О! Почему?
Лоррен поколебалась немного, чувствуя себя бездарной и робкой студенткой: