Слезы обожгли ему глаза. Зак вышел и с грохотом захлопнул дверь.
В который уже раз Моника, превозмогая ломоту во всем теле, вышла проведать Николь. В комнате дочери она снова застала Зака.
— Вы так и сидите подле нее? — спросила она. Была глубокая ночь. Усталая, больная и едва способная двигаться, она чувствовала себя слишком слабой, чтобы дежурить у постели дочери. — Зачем вы так утруждаете себя? — спросила она, когда Зак подтвердил, что сидел возле Николь все это время.
Он пожал плечами. Он не хотел объяснять, почему чувствовал себя обязанным охранять этого ребенка. Потому, что много лет назад не сохранил другого — своего собственного. И поэтому потерял его. Расскажет ли он ей когда-нибудь об этом?
— Вы возражаете? — спросил Зак. — Даже в лучшие времена я не был соней. Да и она не замечает моего присутствия…
Моника внимательно разглядывала спящую дочку. Она наклонилась поправить одеяло и была вынуждена ухватиться за спинку кровати, чтобы устоять на ногах. Приступ головокружения заставил ее покачнуться.
— У вас все в порядке? — Зак поднялся со стула.
— Я… не знаю. — Моника положила дрожащую руку на свои пылающие глаза. Она чувствовала, что даже от самого легкого движения ее голова готова расколоться. — Простите, — прошептала она. — Вам не кажется, что здесь ужасно жарко?
— Ну… — Зак внимательно посмотрел на нее. В комнате было скорее чертовски холодно, а глаза Моники горели лихорадочным блеском. Зак подошел к молодой женщине и легонько коснулся пальцами ее горячего лба. — У вас жар. Нужно уложить вас в кровать. — Не обращая внимания на слабые попытки Моники вырваться, он поднял ее и понес.
— Какой вы добрый! — прошептала Моника, проведя по его щеке горячей рукой, пока Зак укладывал ее на постель. — Вот почему мы больше не боимся вас. Ники и я…
Зак кивнул ей и улыбнулся.
— Я очень рад.
— Я тоже. — Глаза у Моники закрывались. Веки были такими тяжелыми, что она уже не могла их поднять.
Зак позвал Аду, и та, бесцеремонно отстранив его, склонилась над Моникой.
— Ада позаботится о вас, не волнуйтесь.
Она дала Монике таблетку аспирина и, придерживая ей голову, помогла запить таблетку водой.
— Ну вот, — успокаивала она, — теперь отдохнешь, и тебе станет лучше.
— Ники, — прошептала Моника, и ее рука беспокойно заметалась по одеялу.
— С твоей крошкой все будет в порядке, — успокаивающим голосом произнесла Ада. — Мы с Заком позаботимся о ней.
Моника слышала только этот голос, когда засыпала. Она почему-то чувствовала, что все будет хорошо.
— Уснула, — прошептала Ада, осторожно высвобождая свою руку из руки Моники.