Моника закрыла глаза. Да, Зак вызывал в ней страсть. О Господи, если она не будет начеку, он так же легко может заставить ее почувствовать… любовь.
Чувствуя, что молчание слишком затянулось, Зак проклинал себя за свои речи. Когда напряжение достигло апогея, молодая женщина наконец посмотрела на него почти умоляющим взглядом и прошептала:
— Я не могу, Зак… Я правда не могу.
Моника очень надеялась, что Зак оставит эту тему.
Но Зак решил идти до конца. Он подавил самолюбие и сказал:
— Если не хотите, это может и не быть настоящим браком. Я не прошу вас любить меня, ведь я на четырнадцать лет старше…
— Ваш возраст не имеет никакого значения! — горячо возразила Моника.
Она подошла к нему, крепко сжала его руку и заглянула в глаза.
— Влюбиться в вас очень легко. Но я не могу себе этого позволить. О, Зак, подождите! — воскликнула она, сопротивляясь, когда он обнял ее за плечи и попытался притянуть к себе. — Дайте мне закончить. Пожалуйста…
Зак не ответил. Он держал ее за плечи, изучая ее глаза, которые сейчас были похожи на солнечный янтарь, блестевший от невыплаканных слез.
— Все, что у меня есть, — твердо сказала она, желая, чтобы он понял, — и все чувства, на которые я способна, я должна сейчас направить на Ники. Только на Ники. До тех пор, пока она не будет в безопасности и пока не поправится. Сейчас я даже и думать не имею права о том, чтобы любить кого-то еще. Даже вас, хотя я готова сделать все, что в моих силах, чтобы отблагодарить вас за вашу доброту.
— Отблагодарить? — Зак изумленно смотрел на нее. — Но мне не нужна благодарность. Я хотел помочь, хотел обеспечить вам безопасность. Вам и вашей маленькой девочке! Ей в первую очередь. А знаете, почему?
Моника помотала головой.
— Потому что ваша дочь — невинное дитя. — В голосе Зака росло волнение, он сильно, почти до боли, сжимал плечи Моники. — Она просто невинный ребенок. Все ее беды — из-за нас! Из-за наших ошибок, из-за нашего эгоизма и… Черт! — Он вдруг отпустил ее и отвернулся. Закрыв рукой глаза, он старался отогнать нахлынувшее чувство вины. Сколько дров наломал он в прошлом!
— Зак… — Дрожа и не решаясь вторгнуться в его тяжелые переживания, Моника коснулась его руки. — Сейчас вы говорили не только о Ники, да?
— Да…
Она и не думала, что он скажет еще что-нибудь. На его скулах заходили желваки, выдавая мучительную внутреннюю борьбу.
— Я говорил о Мэдди, — наконец промолвил Зак с таким безысходным отчаянием в голосе, что у Моники болезненно сжалось сердце. — О моей собственной маленькой дочке. — Он подошел к перилам и устремил взгляд в тревожное и хмурое небо, которое полностью отражало его чувства. — Я убил ее.