Человек уходит.
Все признаки налицо — звяканье ключей, запах кожи, исходящий от портфеля, который он всегда носит с собой, странный широкий ошейник из ткани, красующийся на его шее…
Даже отсюда, из-за стеклянных дверей, я вижу, что ему не терпится уйти. Однако человеческая особь женского пола, прибывшая несколькими минутами ранее, кажется, удивлена. За этот месяц, который я живу в доме Человека, другие женщины часто приходили сюда, но эту я никогда прежде не видел. Худа, как бродячая кошка, глаза подведены углем. Шерсть на голове всех цветов радуги.
— Ты на работу? В субботу? — допытывается она, когда Человек задерживается у огромного зеркала в прихожей, чтобы поправить свой странный ошейник.
— Да.
— А я думала, мы проведем день вместе, — мурлычет она, касаясь его руки.
Своими повадками она напоминает одну мою знакомую — сиамскую кошку.
— Может, развлечемся в бассейне? — она придвигается ближе.
— Не сегодня. — Человек заканчивает завязывать ошейник. Я не в восторге от кошек, Человек, кажется, тоже. — У меня много дел. — Он берет портфель. — Тебе следовало позвонить прежде, чем приходить.
— Я хотела сделать тебе сюрприз.
— И сделала. Сколько тебя не было? Восемь месяцев? Десять?
— Четыре, — она прищурилась.
— Как летит время!
Она игнорирует его сарказм.
— Разве ты не можешь остаться?
— Извини, нет. — В словах Человека нет сожаления. Она его совсем не интересует. — Если хочешь, можешь поплавать.
Женщина, видимо, слышит безразличие в его голосе, потому что ее губы сжимаются в тонкую линию. Она смотрит в сторону, чтобы скрыть разочарование.
— О! Ты завел собаку!
— Нет. Это пес моей тети. — Человек нетерпеливо смотрит на часы. — Лейла…
— Он такой огромный! — Женщина двигается ко мне, сощурив глаза. Ее аромат просачивается сквозь щель между дверью и полом — запах смятых цветов.
— Милая собачка… — От ее приторного хриплого голоса шерсть у меня на спине встает дыбом.
На всякий случай я делаю несколько шагов назад.
Она бросает взгляд через плечо на Человека.
— Обожаю собачек! — объявляет крашеная.
Ее тон меня нервирует. Когда она снова смотрит на меня, я отворачиваюсь.
— Очевидно, они тебя тоже, — язвит Человек. Его голос становится жестким; мне ли не знать. — Так ты будешь плавать в бассейне?
— Одна?
— Да.
— А как же собака?
— Они не любят купаться.
Крашеная улыбается, но я-то вижу: ей не по себе.
— Он на меня не нападет?
— Нет. Он спокойный. Кроме того, ты же любишь собак!
Некоторое время они смотрят друг на друга, она — с мольбой, он — непреклонно.
— Не думаю, что я буду плавать сегодня, — наконец-то цедит она сквозь зубы.