Даже через толстое одеяло она чувствовала, как он возбужден, и в ответ обняла его, наслаждаясь ощущением крепкого тела под своими ладонями.
И вдруг все прекратилось так же неожиданно, как и началось. Джеймс, тяжело дыша, уронил ей голову на плечо.
— Что, черт побери, мы с тобой делаем, Поппи? Я же хотел только обнять тебя...
Возвращение в реальный мир вызвало озноб, ей вдруг вспомнились слова миссис Криппс о других нянях и о том, что ей ясно, почему он выбрал именно ее.
Она закрыла глаза, почувствовав, как краска стыда заливает ей щеки.
— Пожалуйста, отпустите меня, — прошептала она срывающимся голосом. Джеймс убрал руки и с тяжелым вздохом сел в ногах кровати, опустив голову.
— Простите меня, — сказал он каким-то бесцветным голосом. — Я обещал, что не дотронусь до вас, — простите меня. Больше такое не повторится.
Она попыталась сесть и натянула одеяло, прикрыв грудь и плотно подоткнув его под мышки, как будто это могло отгородить ее от Джеймса и уменьшить нестерпимый стыд.
— Я хотела сказать о мальчиках, — начала она срывающимся голосом.
— Не сейчас, Поппи, — ответил он почти грубо. — Мой самоконтроль висит на волоске. Мне лучше убраться отсюда, пока я не сорвал с тебя это чертово одеяло и не погрузился в твое чудесное ждущее тело...
Он встал, провел обеими руками по волосам и медленно вышел из комнаты, оставив Поппи мучаться от неудовлетворенного желания и унижения.
Поппи поднялась раньше всех в доме, натянула бесформенный спортивный костюм и спустилась вниз.
Она почистила обувь мальчиков, уложила в ранцы их ланч и присела к столу с кружкой чаю. Открылась дверь, и сердце Поппи ухнуло вниз. Джеймс был уже в костюме, волосы еще влажные после душа. Он выглядел собранным и отстраненным.
— Доброе утро, — сказала она официальным тоном. — Чай готов.
— Спасибо.
Он налил себе чаю, подвинул стул и сел напротив нее.
— По поводу прошлой ночи...
Она взглянула на него и, встретившись с ним взглядом, увидела в его глазах отрешенность.
— Это никогда больше не повторится, Поппи, я клянусь вам.
Она помешивала чай, чтобы чем-нибудь занять руки.
— Для себя я тоже кое-что решила. У меня нет ни малейшего желания становиться еще одной дыркой на вашем ремне. — И она аккуратно положила ложечку рядом с кружкой. — Так вот, о мальчиках...
Он вздохнул.
— Да, о мальчиках. Я не знаю, что можно сделать в этой ситуации. Бог знает, почему они решили, что виноваты в смерти Клер...
— Вы когда-нибудь говорили с ними о том, как она умерла?
Он снова вздохнул.
— Практически нет. Я предпочитал избегать этого.
— Это все еще больная тема для вас?