— Это не твоя земля. Эта земля принадлежит компании «Шугар Крик Кэтл». А ты посягаешь на их собственность.
Ник покачал головой и сделал шаг ей навстречу.
— А вот и нет.
— Клянусь, я выстрелю. Ник, если ты сейчас же не остановишься.
— Это будет совсем не по-соседски, милая.
— Не называй меня так! — с этими словами Шайенн сняла дробовик с предохранителя.
По звенящим ноткам в ее голосе Ник понял, что нащупал слабое место. Он осторожно подошел еще ближе.
— Тебе нравилось, когда я называл тебя «милая».
Шайенн покачала головой.
— Все в прошлом. А сейчас садись в грузовик и проваливай, как сделал это тринадцать лет назад.
— Зачем? Здесь мой дом.
Ник благоразумно решил не упоминать под дулом дробовика о том, что к его тогдашнему исчезновению приложил руку отец Шайенн.
— Если помнишь, моя семья владела ранчо Шугар Крик более ста двадцати пяти лет.
— Если помнишь, ты уже давно отказался от прав на эту землю!
Нику показалась, что в голосе Шайенн прозвучали нотки сожаления.
— Вот здесь ты ошибаешься, — сделав еще один осторожный шаг, он оказался достаточно близко, чтобы попытаться дотянуться до оружия. — Я все еще владелец этой земли. Карты, деньги… — Ник резко подался вперед и, схватив дробовик одной рукой за ствол, выхватил его у Шайенн, а затем прижал сопротивляющуюся девушку к себе, — … и ствол, — закончил он.
— Отпусти меня! — она отчаянно пыталась вырваться.
— Только после того, как мы кое-что выясним. — Ощущение, вызванное прикосновением се упругого тела, было чрезвычайно возбуждающим, и Нику стоило большого труда, чтобы держать себя в руках. — Если уж направляешь оружие на человека, будь готова выстрелить, милая.
— Я была готова! — произнесла она, задыхаясь. Ник мог поклясться, что почувствовал, как по ее телу прошла дрожь.
Мотнув головой — скорее, чтобы прояснить ход мыслей, а не в ответ, — он наклонился к девушке и прошептал:
— Мы оба знаем: ты никогда не смогла бы выстрелить в меня, Шайенн.
— Верни мне ружье… и сам увидишь!
Ник не смог устоять и коснулся губами ее шеи.
— Только когда ты успокоишься.
Шайенн сильно изменилась с тех пор, когда он последний раз держал ее в объятиях. В шестнадцатилетнем возрасте Шайенн Холбрук уже обладала фигурой, при виде которой Ник моментально ощущал, что его гормоны начинают доминировать над предусмотрительностью и рассудком. Но тогда она была лишь подростком, а теперь… Ник проклинал себя последними словами, отчаянно пытаясь побороть охватившее его желание. Ведь он уже не восемнадцатилетний мальчишка, теперь он — солидный мужчина тридцати одного года от роду и должен уметь сдерживать чувства.