— Привет, Оливия. Можно войти?
— Да, конечно, конечно, — смущенно пролепетала она, открывая дверь пошире. — Но Стивена еще нет.
— Знаю. Я пришел не к нему. Мне нужна ты.
— Вот как? — Она улыбнулась. — Очень приятно. Входи.
— Спасибо. — Эрик прошел за ней в гостиную и опустился на диван.
— Ты что-нибудь выпьешь? — спросила Оливия.
— Нет, спасибо. Мы с Кэрол решили сегодня поужинать вместе, и она убьет меня, если я появлюсь навеселе. — Эрик помолчал, потом осторожно спросил: — Стивен говорит, что ты уезжаешь. Это правда?
— Да, уезжаю.
— Но почему, Оливия? Я хочу сказать, что никогда не видел Стивена таким довольным, даже счастливым! Ты первая женщина, с которой он живет, хотя многие дамы охотятся за ним годами. Он говорит, что не хочет, чтобы ты уезжала. Тогда зачем тебе ехать?
Оливия покачала головой.
— Я не могу говорить об этом, Эрик. И несправедливо по отношению к Стивену разговаривать за его спиной.
— Несправедливо? — Эрик вздохнул. — Послушай, Оливия... я знаю Стивена всю жизнь. С виду он один, а если разобраться...
— Ты говоришь загадками.
Эрик невесело усмехнулся.
— Все думают, что Стивен этакий «Мистер Победитель», сильный, богатый, влиятельный...
— Так и есть, — сухо заметила Оливия.
— Да, но больше он таким хочет казаться. Однако это лишь верхняя часть айсберга — Стивен многое скрывает. То, что он культивирует, что показывает миру, — это строгий фасад, неприступная стена.
Оливия горько усмехнулась.
— Именно для таких, как он, и изобрели слово «трудоголик».
— А ты никогда не спрашивала его, почему он так себя ведет?
— Эрик, тебе прекрасно известно, что Стивен не любит рассказывать о себе.
— Что ж, может быть, тебе стоило попробовать расспросить его! Ты пыталась?
— Когда дверь заперта, через нее нельзя проникнуть.
— Так, может быть, вышибить эту дверь?
— Женщины не вышибают двери, — возразила Оливия, даже не обратив внимания, что они заговорили какими-то странными метафорами.
— Настоящая женщина может попытаться это сделать, — не отступал Эрик. — Просто требуется время.
Оливия замолчала, застигнутая врасплох упорством и настойчивостью почти чужого ей человека. Он явно о чем-то умалчивал, и, зная о его преданности кузену, Оливия понимала, что Эрик вряд ли собирается раскрывать перед ней все карты.
— Возможно, мне стоило попытаться, — согласилась она.
— Ладно... — Эрик устало поднялся. — Мне пора, Кэрол ждет. И, пожалуйста, не говори Стивену, что я приходил.
— Не беспокойся, не скажу.
После его ухода Оливия долго размышляла и пришла к выводу, что все это время вела себя малодушно. Она боролась за свою независимость, за равноправие в отношениях со Стивеном, жила с ним в одном доме, спала с ним, но даже не попыталась понять — и узнать! — что он чувствует, эгоистично заботясь лишь о себе. Знала, что Стивен не любит расспросов, и ни о чем не расспрашивала. Она хотела его, но не желала рисковать из-за опасения, что он обидит или оскорбит ее.