— Я не знаю такой.
— Узнаешь. Путь мой продолжается. Пора.
— Пока, джигит.
Свой маршрут домой я выбрал через огромные сады. Яблони, привезенные сюда издалека, нашли здесь, в фокусирующей чаше гор и Вселенной те условия, которые разродили их богатым развитием. Аппорт вырастал сочный и несравнимый на вкус. То же самое произошло с грушами. Талгарскую красавицу не обхватить и вдвоем. Дубы, березы — все не только в огромных размерах, но и в насыщенном содержании.
На окраине сада меня встретила группа гамонящих как сороки цыган. Этих «приземлили»
Им выделили участки. Нельзя сказать, что дома у них были красивые, а дворики ухоженные, но образ быта сменился в сторону оседлых жителей.
— Что-то не сияешь сегодня, брат, — резво обратился ко мне Николай.
— Заходи. Развеселим. Споем, — засмеялась Дина.
Я подошел к колючему забору из шиповника, перегнулся и сорвал алую розу. Подошел к цыганам. Волосы Дины были наподобие смоленой конской гривы. Они были живые. Роза украсила их, моими руками. Цыгане тут же запели. Николай взял меня за плечи и повел в дом. С песнями мы шагнули в притемненную комнату. Рослый цыган, с окладистой бородой, тут же смахнул плеткой, которая только что покоилась за голенищем сапога все, что стояло на столе и валялось на табуретке.
— Садись, гость дорогой.
Я протянул руку в сторону гитары, и Дина тут же подала ее. Цыгане разом умолкли. Гитара охнула и завибрировала надвигающейся грозой. Цыгане отреагировали сразу. Они видели как цветы сворачивают свои бутоны, птицы оповещают о дожде, пчелы прячутся вглубь растений, а муравьи закрывают входы в свои жилища.
Я запел:
О, Земля, прости страдания мои.
В них чванливость и беспомощность людей.
Накорми их, вразуми и сохрани.
Дай расправить плечи мне сильней.
О, Вселенная, прости меня за них
Отпусти грехи им за меня.
Беспощадных, злобных и пустых
Упаси от кары и огня.
Ночь к концу. Игла в душах и умах
Как успеть зажечь светильник Дня?
Предстоит читать в глазах их страх,
от цветистой радуги Огня.
Цыгане понимали. В тему этого они стали раскачиваться и петь свое тихо-тихо, но так, что оно проникало до каждой клеточки.
— Я сейчас, — поднялся я и вскоре вернулся с двумя бутылками спирта. Его здесь можно одолжить у каждого знакомого.
Гитара была в руках «патриарха». Пришли цыгане, жившие по-соседству. Бородачи не работали на заводах и в полях. Уклад жизни зависел от них. И сейчас они важно сидели вокруг стола, а остальные разместились по углам.
Спирт, поставленный на стол, был одобрен легким кивком.
— Мы рады тебе, Василь, — сказал хозяин.
Плетка вновь торчала у него из сапога.