«Придется людям объяснять образами внешнего тела, так как внутренний Космос они не зрят», — выпрямился я и встретил удивленный взгляд Андо.
— Я не готов разговаривать с вами. Мне нужно подумать, — сказал я ему и пошел в горы, — Оцуки не трогай. Он придет в себя сам.
— «Как я могу разговаривать там, где такой страшный разрыв. Там даже сами слова для меня условные,» — посмотрел я с чувством на жаворонка. Он встрепенулся и ответил мне точной комбинацией и последовательностью движения поля, соединенного со звучанием голосовой мышцы. Но вдруг последовательность «зазвучала» противоречиво. Я остановился: «Кажется больной».
Болезнь у животных, птиц, микроорганизмов, растений иная, чем у людей и, тем не менее, есть общность. Эта общность заключается в том, что сущность болезни — в нарастающей разобщенности между силами и полями, единения с тем движением, которое имеет каждая часть организма. Иными словами, если во внутреннем Космосе перелив, переход определенной конфигурации невыполним, то и внешнее пространство сокращается. Сокращается жизнь. Я повторил полями перелив, на котором жаворонок сорвался. Он дернулся, вдохнул и неуклюже полетел. Болен.
«Так и есть, внешний мир для него не досигаем в том, что он ограничил внутри, — посмотрел я ему вслед, — Человек стал бы искать причины болезни как внешние и мечтать о „благоприятных“ условиях. Жаворонок будет „отступать“. Сейчас он уступил мне эти кусты, эту поляну, это небо. Затем он уступит своему сопернику. Так будет продолжаться, пока он „не найдет свое внешнее на свое внутреннее“».
Под впечатлением этих размышлений я вспомнил просьбу Абдыбая:
— В уйгурской семье девочка «приклеевает» металлические ложки к телу. Родители обеспокоены. Посмотел бы?
— Пусть ест деревянными, — отмахнулся я.
Теперь меня заинтересовала сама композиция полей, принудившая человека подчиняться законам неживой природы. На какой путь должен стать Человек, чтобы превратить себя в камни, глину, куски минералов?
Абдыбая я нашел быстро. Он спрыгнул с перекладины вросшей в два соседних дерева и крепко пожал мне руку. Вид у него был человека совершившего тайный поступок и знающего большой секрет.
— Я готов пойти к уйгурам, где ложки бегают по людям.
— Это в Азате. Пойдем пешком, — живо откликнулся Абдыбай.
Пройти нужно было около трех километров и я знал, что Абдыбай засыпет меня вопросами. Но он молчал. Наконец он бросил камушек в воробья и сказал:
— Я схемы с меридианами крутил в своих мозгах и так и сяк. Не думаю, что ты сам живешь этими энергетическими средствами. Многое не совпадает из того что ты показывал нам. Кто из вас прав?