— Меня учит каждый мой миг Сознания. А то, что подразумевается под словом «научить» предполагают узенькую тропу действий. Такой огрызок от жизни научить ничему хорошему не способен. Эта женщина жертва именно такого обучения. Жизнь она превратила в паутину правильных действий. Именно поэтому правильное действие никогда не увидит. А ведь все просто: правильное действие это то, которое «за жизнь», а не против нее. Женщина же уехала покалеченной, психически, а следовательно и физиологически. Мы здесь ни при чем. Она встретилась сама с собой, так как парни сейчас довольны, что «студентишка» сбежал, я доволен, что мое действительное течет не в типовых ситуациях.
Мужчина пожал плечами, а я направился в двери очередного травмая.
Я действительно был доволен собой, потому что зрил ситуацию теперь уже не только в энергоинформационном виде. Орган, называемый интеллектом, мне удалось легко формировать. Отчего бы и нет! Формируется, ведь мозоль от тесной обуви.
Предстояла более сложная задача: отражать в этом «мозоле» головы энергетические процессы. Затем переводить их на звуковую мышцу, мышцу речи, называемую голосовой связкой. Зачем? Нужно ли? Эти вопросы постоянно терзали меня. Теперь я считал такое существование более примитивным. Этот примитив будет тлеть помехой, пока не сформируется биоэнергетический интеллект.
* * *
Невдалеке от Никольского базара стояли маленькие ларьки. Китайцы продавали в них разную мелочь: красную резину, перья, пакетики с краской, семена. Вон там у лотка сидит дедушка Ю. Тихий, незаметный, он видел мир через иные органы восприятия. Вне суеты и действий жизнь несравненно богаче. Как насекомые пролетают мимо нас, как ветки деревьев раскачиваются в разные направления, так и люди мелькали мимо него. Я сделался незаметным и сел поодаль напротив. Ю пластично общался с немногими покупателями и тут же впадал в безмолвие. Седые волосы его не густой бороды лежали на груди. Я создал инь-поле для него. Он слегка поежился, осмотрелся не открывая глаз, а затем, чтобы точнее удостовериться, на мгновенье глянул на небо и горизонт. Я повременил и, соединив вкус со сладким запахом, сильно окутал дедушку ян-полем. Первые пчелы, осы и мухи отвлекли его от медитации. Он достал веточку и стал отмахиваться. Но их число росло, пока густая, гудящая стая не обвила его живым вихрем. Дедушка Ю еще раз на мгновение приоткрыл юные глаза, а затем полнял голову и укоризненно покачал ею в моем направлении. Не смущаясь, но с почтением, я встал и подошел к нему.
— Молодости присуще озорство, — сказал он, — а беспризорным особенно. Тебя бы отдать в обучение к великим мастерам.