Кина попыталась встать, но Николас сжал ее запястья и завел ее руки за голову. Он держал ее так до тех пор, пока она не устала отбиваться и не уставилась на него беспомощными, полными ужаса глазами.
— Что, перестала храбриться, лисичка? — спросил он сердито. Приподнявшись, он крепко прижался своим мощным торсом к ее нежной груди. — Ну, давай борись со мной дальше! Ты этим занимаешься все время — с того самого вечера, как я уезжал в Париж!
Кина нервно облизнула пересохшие губы.
— Я тебя не понимаю.
— Маленькие девочки швыряют в мальчиков камнями или дразнятся, чтобы вызвать их на драку. Но все, что им нужно в действительности, — это физическое столкновение, — проговорил Николас. В глазах его бушевал гнев, хотя голос был относительно спокоен.
От близости его тела у Кины кружилась голова. Да, Николас прав, она действительно хотела этого, и уже давно. Но только не так, чтобы Николас взял ее от злости. К тому же она не в силах была смириться с мыслью, что его чувства к ней — лишь специфическая разновидность пресловутого чувства ответственности.
— Если я даже и захочу когда-нибудь заняться с тобой любовью... — пробормотала Кина.
Глаза Николаса потемнели, челюсти крепко сжались.
— Сейчас, — проскрежетал он, — я перекину тебя через колено и отшлепаю. Что за омерзительное у тебя сегодня настроение!
— А чего же ты ожидал после того, как ты... — Кина запнулась и опустила глаза.
— Что — я? — тихо спросил он. — Продолжай. После того как я что?
— Ты не должен... нести за меня ответственность, — проговорила Кина обиженно.
Николас медленно перевел дыхание.
— Так вот оно что. — Он откинул с ее щек непослушные пряди волос. — Ты не любишь, когда о тебе заботятся?
Кина быстро взглянула на него и тут же снова опустила глаза.
— Я не твоя собственность. Я... я терпеть не могу, когда меня считают обузой... — Она прикусила губу, сдерживая готовые брызнуть слезы.
Теплые пальцы Николаса ласково пощекотали ее шею.
— Я делаю то, что мне нравится, Кина, — мягко проговорил он. — В частности, мне нравится заботиться о тебе, когда ты в этом нуждаешься. Ты ни в коей мере не являешься для меня обузой.
Кина подняла глаза и увидела в его взгляде доброту и терпение — ничего более.
— А мне показалось, что это не так... что ты приходишь ко мне только потому, что считаешь себя обязанным это делать.
— Я прихожу, — возразил Николас, — потому что я чувствую себя с тобой непринужденно. Потому что я могу с тобой разговаривать. В моем положении, с моими деньгами чертовски трудно доверять людям. Разве тебе это никогда не приходило в голову?