— И мне тоже очень приятно, мисс Стентон.
— Прошу вас, просто Аврора.
— Хорошо. Это имя стоит того, чтобы повторять его чаще. — Эдвард говорил с едва уловимой осторожностью, будто бросал камни в пропасть — глубока ли? — А я для вас тоже просто Эдвард.
— Эд-вард. — Движение губ завораживает, невозможно отвести взгляд. Ох и глубока!..
— Ну вот и познакомились! — с каким-то облегчением произнес Майкл. — Теперь можно и к работе приступать.
В студии царил полумрак, точнее часть ее была освещена прожекторами очень ярко — та, где стояли три высоких стула для актеров и режиссера, но вот стены едва угадывались в прохладной мгле. Здесь стояло несколько камер и висел экран. Это был центр мира Майкла Марински, его киномозг — место, где вычитывали роли, выстраивали отношения, вкладывали в реплики душу и тайные смыслы. То, что кино унаследовало от театра и от священного храма сцены. В каком-то смысле для фильма таинство, свершающееся здесь, значило больше, чем съемки в декорациях или на выезде. Здесь Майкл думал. Здесь он искал и творил. Здесь он влюблял людей друг в друга — не вымышленных персонажей, плод фантазий его и сценариста, — живых людей, которые способны испытывать настоящие чувства. Здесь он взращивал в их душах ненависть. Здесь заставлял их говорить реплики из сценария, вкладывая в них всю душу, и порой на ходу менял сценарий, чтобы сохранить что-то трепетное и живое, что вырвалось из груди у актера.
Это была интересная работа, психологическая драма, повествующая о драматичной любви частного детектива и жены очень богатого и не совсем чистого на руку бизнесмена. Они дружили, будучи детьми, потом потеряли связь и спустя много лет встретились... Но просто уйти от мужа героиня не могла: это означало подписать смертный приговор себе и любимому мужчине. Однако герой Эдварда обладал гениальным умом, который помог ему безукоризненно разыграть спектакль с хорошим концом. Эта киноновелла обещала стать жемчужиной в биографии Эдварда. А жемчужиной этой картины обещала стать Аврора Стентон.
Репетировали долго, больше четырех часов: при постоянной эмоциональной нагрузке это долгий срок. Сэм каждые полчаса приносил кофе, но, когда Эдвард и Аврора вышли на свежий воздух — вместе, так получилось, — они почувствовали себя аквалангистами, поднявшимися с глубины двести метров.
— Может, пообедаем где-нибудь? — невинно поинтересовалась Аврора.
Если бы Эдвард не растерял наивную веру в дружбу между мужчиной и женщиной, он наверняка подумал бы, что между ними завязываются именно такие отношения.