— Да. — Он дотронулся пальцами до ушибленного места, ощупывая сорванную кожу. — Я хотел вас побить, но не покалечить.
— Трудноуловимое различие, — заметила она. Бедро под его пальцами покрылось гусиной кожей, из-под задранной юбки виднелись теннисные трусы; она почувствовала, что выглядит глуповато, и попыталась высвободить ногу.
— Не шевелитесь. — Он обхватил бедро обеими руками и большими пальцами провел вдоль кости. Потом осторожно согнул ей ногу в колене до самой груди. — Больно?
— Нет.
— Хорошо. Значит, перелома нет.
— Перелома? — Она фыркнула. — Вряд ли. Удар у вас хорош, но не настолько. Это синяк. Чтобы переломать мне кости, вам придется быть решительнее.
Ей показалось, что он усмехнулся, но в темноте ничего нельзя было разобрать. Луна скрылась за облаками — может, это предвестие тропического шторма, о котором он говорил? — и каждый из них казался темной тенью в белом.
Темнота создавала странное ощущение интимности. Дарси вдруг поняла, что его руки все еще охватывают ногу, пальцы лежат у нее под коленками. Она снова попробовала вырваться.
И снова Майлз быстро сжал ей ногу. Пытаясь вырваться, Дарси коснулась его тела и ощутила, как сильно он напряжен и возбужден. Девушка замерла как парализованная. Ей передался жар его горячего тела, и она задышала неровно и тяжело, точно после бега.
— Пойдемте, — только и смогла сказать она.
Майлз не двинулся. Он смотрел на нее, и она порадовалась, что в темноте не видно, как горит ее лицо.
— Вы очень красивая, — тихо сказал он. — Вы знаете это?
— Нет, — ответила она чужим голосом. — Это Тесса у нас красивая.
— Тесса очень артистична, — согласился он; голос его стал низким, пальцы, лежащие на ее ноге, окаменели. — Но в вас есть нечто большее. Что-то необыкновенное. Оно спокойное, но ему почти невозможно противиться.
Что она могла сказать? В ушах громко отдавались удары сердца.
— Я должен был бы догадаться, что вы такая, — так же тихо продолжал он. — Никакая обыкновенная женщина не могла бы так околдовать Эвана. Никакая обычная женщина не могла бы так его третировать и снова притягивать.
Она вырвала ногу, и боль пронизала ее до пят.
— Я не третировала его! Что вы заладили.
— Я не заладил, — сухо ответил он. — Я наблюдал.
Он встал.
— Вы уже можете идти? — Он снисходительно потрепал ее по ноге. — Через пятнадцать минут у меня свидание, мне надо переодеться.
— В любом случае идите, — ответила она, не беспокоясь о том, что себя выдаст. — Глупо тратить время на коварную сердцеедку, когда вас ждет ангел.
Он рассмеялся.
— О Господи, она не ангел, Дарси. Тина — простая, горячая, черноглазая, черноволосая красотка. И не притворяется ничем другим. В этом есть некая освежающая честность, вы не находите? Как-нибудь попробуйте сами.