Лицо Майлза было мрачно. Его терзали мнения.
— Ты даешь мне понять, что сам был бы лучшим мужем?
— Черт возьми, я знаю, что это так! — раздраженно ответил Эван.
Дарси выдернула руку. Она наслушалась довольно.
— Замолчите оба! — закричала она. — Самый дурацкий спор, который я когда-нибудь слышала. Сама дойду. Ты прав, Майлз, я много выпила. Но не настолько пьяна, чтобы не найти дверь в свою комнату.
Он как робот отступил, пропуская ее.
— Как я понимаю, ты не хочешь, чтобы я присоединился к тебе?
— Может быть, мне лучше сегодня побыть одной, — ответила она, и слезы снова подступили к глазам. — Я действительно... плохо себя чувствую.
— Как хочешь, — с полным безразличием сказал он. — Я попрощаюсь за тебя с гостями.
Она мимоходом задела его, но и тогда он не шелохнулся. Как бронзовая статуя. Не может быть, что это тот же самый человек, который несколько часов назад вознес ее на радугу...
Горе и отчаяние переполняли ее душу.
Солнце вставало в желтой туманной дымке. Нарастающая духота говорила о том, что приближается ураган. Но Дарси было все равно. Голова раскалывалась, живот подводило, как при качке на корабле. Она сунула голову под подушку и постаралась снова заснуть.
Но слишком много шумов доносилось до нее. Хлопали двери, окликали друг друга голоса, стучали молотки. Постепенно все это сложилось у нее вместе: заколачивают дом. Приближается ураган. Ну и ладно.
Какое ей дело? После того, что она пережила вчера, что может сделать ураган? Ее счастье разрушил не шторм, а маленькая женщина. Конни, которая была любовницей Майлза задолго до того, как Дарси с ним познакомилась. Конни, которая получает чеки, подписанные рукой Майлза, и чей сын гордо разъезжает на его плечах.
Почему она так долго не хотела это признавать? Мальчик — сын Майлза. Должен быть. Она уткнулась в подушку, чтобы отгородиться от желтого света и ранящего открытия, но ей не удалось ни то, ни другое.
Она стала вспоминать черты лица мальчика — где прячется семейное сходство? Она сравнивала деталь за деталью, но не нашла ничего определенного. Несправедливо было бы сказать, что он похож на Майлза. На мать действительно похож. Но все-таки было нечто... в голубых глазах ей чудилось что-то знакомое.
Она раздраженно отбросила подушку и встала. Нельзя же весь день валяться в кровати, а так хочется. Верный своему обещанию, Майлз не пришел к ней ночью. Она лежала и ждала, но не слышала даже, чтобы он поднимался наверх.
Нет! Не может быть. Он не мог провести ночь в другом месте после того, что между ними было.
В зеркале на нее посмотрели запавшие глаза и спросили: а что между ними было? Для нее это был переворот, подчинивший ее тело целиком и навечно воле Майлза. А для него — откуда ей знать? Он опытный любовник. Наверное, каждая женщина, до которой он дотрагивается, преображается, чувствуя свое очарование. Он никогда не говорил о любви.