— Синьор премьер восхищен вашим талантом! — зачастила переводчица. — Вы напомнили ему в фильме «Кулачок» его родную маму.
У меня даже сердце опустилось. Какой «Кулачок»?
— Наш фильм называется «Пригоршня», — говорю.
— Ой, простите. Это моя вина. В итальянском нет такого слова... Да-да. «Пригоршня»! — засмущалась переводчица.
Тоже мне комплимент — маму напомнила! Но я улыбаюсь, в глаза ему смотрю.
— Синьор премьер говорит, что вы очень красивая женщина. Его мама такой же была в молодости.
А! Вот это другое дело! Это большое спасибо.
— Грацие!
Премьер еще руку Андрею пожал, парой слов перекинулся и сразу дальше, но и двух шагов не сделал, как остановился, руки раскинул, засмеялся. И тот красавец-викинг, что на вручении меня взглядом сверлил, оказался в его объятиях.
Кто такой?
— Андрей, это кто? — спрашиваю.
Андрей плечами пожал, но как-то недобро глазами на красавца сверкнул.
И только теперь я огляделась. Ну что, Сашка, могла бы ты поверить, гоняя на своем мотоцикле, что будешь стоять рядом с Софи Лорен, — она, кстати, мне издали кланяется, — с Марчелло Мастрояни — что-то смешное рассказывает, — с Робертом Рэдфордом — такой симпатичный парень! Рукой мне машет! Ну да! Он же первый приз за лучшую мужскую роль получил!
— Хай, Эл! Ты не хочешь сняться вместе со мной? Ты и я — два лучших актера современности!
Сердце упало — в кино зовет? Конечно, я закивала.
Он поднял руку, сразу откуда-то фотограф подлетел. Роберт меня к себе прижал и — улыбка!
— Подари мне твой цветок, Эл.
— Не могу. Подарки не дарят.
— Почему?
— Не знаю, у нас так принято.
— У тебя есть что-то такое... Нашим красоткам как раз не хватает... Знаешь, попробую поговорить о тебе с Сиднеем! Хай!
Деловой.
А меня все одна мысль тревожит, кто же мне такой букетик прислал? Ведь должен же как-то проявиться.
— Синьора, можно вас на минутку?
Оборачиваюсь — и чуть не закричала от радости. Сам маэстро Федерико собственной персоной. И Джульетта, конечно, рядом.
Какие красивые! Даже в старости. Я стою, дрожу, глазами их пожираю.
Он тоже какие-то слова сказал, поздравил. А потом к уху наклонился и по-английски:
— Держись за Андрея, девочка. Но не мертвой хваткой. Иногда и ему рога наставляй. Снимайся. Ты — актриса.
Я поцеловала его. А Джульетта поцеловала меня. Вот это и есть счастье.
А маэстро сразу ушел. Вообще ушел. Устал, видно. И снова банкет замер, проводил его аплодисментами. Если бы я знала, что очень скоро синьор Федерико умрет! Они будут сидеть с Джульеттой в кафе, а она вдруг заплачет. Неизвестно из-за чего, просто потекут слезы. И он скажет: