— Что вы испытываете, когда смотрите на себя обнаженную?
А? Каково? Где вчерашние с их целью жизни? Что за сексуально озабоченные собрались?
— Дамочки, — говорю, — что у вас все вопросы об этом?..
— А вы стесняетесь?
— Конечно! Я не умею и не люблю рассказывать об интимном.
— Может быть, вы думаете, что детей в капусте находят? — съязвил кто-то. — Как вы воспитываете ваших детей?
И тут наш «искусствовед в штатском» выступил. Я его потом чуть не разорвала.
— Господа, синьора Кузнецова прекрасно знает, откуда дети берутся. Она замужем.
Какой тут хохот начался.
Ну, я нашему гэбэшнику под столом на ногу каблучком ка-ак наступлю. Он только охнул.
— У меня, к сожалению, нет детей, — говорю. — Но по поводу вашего вопроса о воспитании — я бы хотела воспитывать в людях не чувственность, а чувство. Понимаете, проблема минета — это не для газетной публикации, это только для двоих.
Притихли.
Мой гэбэшник чуть язык не проглотил.
Но и это еще были цветочки. А начал вдруг репортеришка тот самый сыпать какими-то двусмысленностями.
— Вы вчера весь вечер танцевали с принцем Георгом, не значит ли это начало романа?
— Это значит конец сюжета для небольшого рассказа.
— Вы знаете, что принц холост?
— Теперь знаю, спасибо.
— Вы этим воспользуетесь?
— Уже воспользовалась, мне не пришлось знакомиться с принцессой.
— Принц вчера подарил вам потрясающий букет.
Так это был он?!
— Как вы его расцениваете?
— К сожалению, не знаю сколько стоят цветы в ваших магазинах. Но это так, каламбур. Мне приятно, что мужчины дарят женщинам цветы.
Ах, шельмец, все что-то выкопать хочет!
— А можно я задам вопрос вам, синьор?
— Конечно.
— Интерес к заглядыванию в замочную скважину — это у вас с детства?
Покраснел, но чуть-чуть.
— Это моя профессия.
— Не стоит оскорблять всех журналистов, — говорю.
Словом, тяжело было.
А оттуда сразу на кинорынок.
По дороге сказала только «искусствоведу»:
— Если ты, стукачок, еще раз влезешь, я тебе привселюдно лицо набью.
Набычился. Слинял.
А на кинорынке, как на рынке — шум, гам, толкотня, крики, торгашество.
Файфман, счастливый, навстречу бежит.
— Сашенька! У нас успех невозможный! Пять киноконцернов покупают картину!
— А вам-то, Исай Константинович, хоть что-нибудь перепадет?
— Мне — только моральное удовлетворение.
— Тогда и я рада.
— Пойдемте к нашему стенду. Там сейчас самый торг. Вы будете очень кстати!
А у стенда действительно торг. Прямо аукцион какой-то. Наш чиновник из Госкино вспотел, раскраснелся, никаких инструкций на этот счет не получил, надо самому думать. А думать он не умеет. Он умеет докладывать о достигнутых успехах.