И правда, пять молоденьких представителей тащат картину друг у друга из рук, называют новые цены, делят карту мира по регионам проката. То есть картину они, конечно, в руках не держат, но есть такая бумажка, которая дает право проката. Вот из-за этой бумажки весь сыр-бор.
— Александра Николаевна! — взвыл чиновник, когда увидел меня. — Что делать? Они уже тройную цену дают, а моя бухгалтерия никогда этого не примет.
— Что, нам валюта не нужна?
— Нужна. Только куда ее потом приходовать?
— А давайте так — вы получите точно по указанию, а остальное дадим Исаю Константиновичу.
Чиновник даже руками замахал:
— Вы что?! С меня голову снимут!
Да она тебе, думаю, и так не очень нужна. Хотя, конечно, шляпу носить неудобно.
— Ну-ка, пустите меня. Что у нас тут? Вам много? Сейчас будет еще больше. А уж куда пристроить — найдете. — Поворачиваюсь к покупателям и говорю: — Господа, мне даже смешно слышать, за какие гроши вы хотите купить настоящий русский фильм. Торги прекращаются.
Чиновник чуть в обморок не свалился. Потому что покупатели от столика отошли. Повынимали свои радиотелефоны и давай хозяевам названивать. Первый подскочил американец:
— Эта сумма вас устроит?
И рисует пятизначное число.
Я ответить не успела, как француз подлетел.
— Так, фирма «Гомон», у нас старые связи с русскими. Мы очень любим русский кинематограф. Мы даем в два раза больше.
Мой чиновник уже мало что понимает. Только улыбается, как ванька-встанька.
— Это курам на смех! — влез другой американец. — Вы же не мультфильм покупаете, господа! Я беру за любую предложенную вами цену.
А я цену-то и не знаю. Какую назвать? Файфман, бедный, опять от радости плачет. Он мне не подскажет сейчас. Тут я обнаглела окончательно, беру бумажку француза и пририсовываю еще один нолик.
Американец задумался только на секунду. И эта секунда была для него роковой. Откуда-то из-за его спины высовывается рука, берет у него бумажку, пририсовывает еще нолик, выписывает чек и говорит:
— Эксклюзив.
Это значит, что он покупает прокат фильма по всем странам мира. Исключительное право владения. И я ему отдаю сертификат.
Ну, там потом они все оформили как следует. Словом, фильм продан. Баснословно дорого.
А торговцы между собой шепчутся:
— Кто такой? Что за фирма? Японцы?
— Нет, японцы нас уполномочили, — говорит француз.
И оказывается, что никто этого покупателя не знает. А дальше начинается совсем странное. Покупатель требует все существующие копии фильма, исходные материалы и даже видеокассеты. Торговцы срочно звонят по своим концернам, там им, видать, дают нагоняй. Они бросаются к незнакомцу в надежде купить право проката хотя бы в своих странах. Тот — ни в какую.